Но председатель писательского союза не дал ему закончить.
– Я хорошо знаю вашего главного генерала. Не помню фамилию… – выложил Протопопов перед оперативником свой главный козырь. – Мы с ним виделись пару недель назад, на приеме у губернатора…
Убедившись, что упоминание о большом полицейском начальнике ни на кого не произвело впечатления, Валерий Степанович в очередной раз оглянулся на женщину возле окна:
– А вы что по этому поводу скажете?
– Когда нужен ответ? – поинтересовалась та отчего-то у Виноградова.
– Завтра. Можно во второй половине дня.
– Мы не успеем.
– Вы не хотите помогать полиции?
– Давайте созвонимся. Но, Владимир Александрович, вы ведь сами должны понимать, что…
– Он понимает! – не выдержал председатель Союза писателей. – Как раз в этом-то все и дело!
Минут десять ушло на бессмысленные препирательства с Протопоповым, и еще почти столько потребовалось, чтобы все-таки получить от него подпись и дату на втором экземпляре запроса.
– Всего доброго.
– До свидания!
– Значит, завтра я вам перезвоню, после обеда…
Оказавшись в коридоре, Виноградов попросил:
– Подождете меня, Денис? Я сейчас.
– Нет проблем.
…Когда Владимир Александрович возвратился из туалета, он увидел оперативного уполномоченного уже на лестничной площадке, возле доски объявлений. А вплотную к Денису, что-то громко и торопливо нашептывая ему прямо в ухо, стоял Сорокин.
– Вы чего-то хотели?
– Нет-нет, я ничего не хотел! – Опустив глаза, литературный критик проскользнул мимо Владимира Александровича и прикрыл за собой дверь.
Большинство членов так называемого Союза писателей во все времена относилось к той многочисленной категории авторов, которых перестают издавать еще при жизни, а забывают еще раньше. Эти люди никогда не получили бы Нобелевскую премию по литературе. Что само по себе не так страшно. Беда в том, что они никогда не переставали и не перестанут на это надеяться. А пока урывают себе, где только можно, различные грамоты, звания и почетные знаки отличия. Для чего? Для того только, чтобы заполучить документальное подтверждение – по возможности, с гербовыми печатями и на фирменном бланке, – официальное подтверждение своего присутствия в литературе, где-нибудь по соседству с Толстым, Чеховым, Достоевским и Куприным.
Предусмотрительная советская власть подобные амбиции своих литераторов удовлетворяла. Однако после развала СССР государственная кормушка почти перестала функционировать. Поэтому на протяжении четверти века интриги, доносы и разнообразные мелкие подлости в руководстве писательских организаций носили характер почти бескорыстный и совершались, как правило, по традиции или по природным особенностям российской творческой интеллигенции.
И вот совсем недавно на писателей опять был выделен бюджет. Затихшая было внутривидовая борьба за достойное место в отечественной литературе обрела новый смысл, получила серьезное материальное обоснование – да такое, что те, кто успел еще отхватить свое на закате советского строя, с новой силой рванулись отталкивать жадную и голодную творческую молодежь от корыта с бесплатной кормежкой…
Впрочем, знать это молодому сотруднику уголовного розыска было вовсе не обязательно. Поэтому Владимир Александрович, проводив ускользнувшего критика взглядом, предложил:
– Двинулись? Если вам в управление надо, то я вас подброшу.
Но Денис придержал Виноградова, тронув за локоть, и показал на информационный стенд:
