Жека, естественно, не помнил. Не помнил и как завидев столбы-ворота входа в парк вырвался из наших цепких рук, пробежал всего два шага и растянулся точно между этих самых столбов, прямо к ногам стоявшего там патруля.
«Пипейц!» – подумали мы и уж не сомневались, что… Но патрулю, похоже, было и вовсе похрен, они лишь поглядели на распластанное тело, чем-то меж собой перебросились и отвернулись.
«Подымайся!» – шипел на ухо Жеке Леха.
«Вставай!» – опасливо глядя на людей в форме шептал и я.
– А могли бы в обезьяннике проснуться! – продолжал Леха. – Ты ж на них «мусора гребные, хули тут на дороге встали?!» – погнал.
– Что, правда? – удивился Жека и тут же рассмеялся во все горло. – Что, вот так и сказал? Мусора грёбаные?! – он понимал, что мог, скорее всего, так и было, отчего ему становилось лишь веселей. – Мусора гребаные??
– Тебе оставалось только их сапоги обблевать и вообще вечер бы удался! – пояснил Леха, вспоминая, как лишь оттащив в сторону Жеку, тот выдал и яблочки, и жидкость, и желудочный сок прямо посреди аллеи.
Жеку мы спасали быстро и оперативно, как только могли. Оставленное за спиной – зловонная лужу и недоумевающие взгляды добропорядочных сограждан, мы спешили убраться прочь, в темноту давно необрезанных деревьев. Милиция нас хоть и смущала, но, по сути, были они товарищами продажными и за небольшую мзду как-то мы с ними бы договорились. Больше нас пугали казаки – пацаны, пошедшие «в служение» не за материальные блага, а ради идеи – по крайней мере, так это декларировалось. И заместили собой ушедшую в прошлое совка «добровольную дружину» по разнарядке. Парни в каждом видели потенциального нарушителя, вели себя вызывающе и потому часто напрашивались. Но не в нашем случае, потому что мы то сейчас ничего существенного их триаде выставить не могли, разве что раздавить их всех троих неспешно падающим телом Жеки. «Сюда!» – прохрипел Леха и уволок в темноту Жеку.
А потом случилось то, чего и следовало ожидать. В принципе, но не в деталях. В деталях все случалось каждый раз по новому, но финал был предсказуем – Жека присел под дерево и там же уснул.
Не знаю, на что мы там ещё рассчитывали и на что надеялись, но попытки растормошить сидящего на корточках Жеку не прекращались. Поначалу мы увещевали его, потом толкали, дальше едва ли не пинали – нет, нет! – не били, но желание имели уже громадное. Жека не поддавался, что-то время от времени нес осудительное в наш адрес, но вставать и просыпаться не желал.
– А помнишь, как ты тёлок перепугал? – продолжал напоминать Жеке Леха. – Помнишь?
И этого, естественно, Жека не помнил. Но глаза его загорелись. Тёлки!
– А хрен с ним?! – не то спрашивая моего мнения, не то произнося решение всерцах стоял над спящим телом Леха. Вокруг шумело и разливалось веселье – лишь выйди на освещенную аллею, сделай всего с десяток шагов, и вот она – жизнь, ради которой мы, собственно, и подались сюда.
– Ты сходи, – предложил я. – А потом вернешься, я пойду. Мы ж не можем это тело тут бросить?!
Лёха был согласен. Он и сам бы не оставил Жеку, но будучи с ним рядом в который раз попадал в халепу из-за яблочек и самогона, выпитых и съеденных Жекой. И это обстоятельство его уж очень расстраивало.
– Хорошо, – согласился он и сделал те самые десять шагов.
Сделал и тут же наткнулся на пару, как он выражался, «сладких тел». Тела явно были с ним знакомы, являли собой нечто мелкое, малолетнее, несформировавшееся, но уже имевшие претензии на «ночную жизнь!» и «свет высшего общества».
