Олег сидел в зале, возле камина, смотрел сквозь распахнутую дверь на залитую солнцем полянку и меланхолично размышлял.
Он знал, что священник наверху, в тюремных покоях, занят сейчас тем же самым. Обстановка несколько другая. Мысли другие. Но дело-то не в этом, дело в процессе. Оба мыслят. И оба о странностях, что случились с ними за несколько прошедших часов.
Священник! Православный! Батухан в реалиях современности. Покончить бы со всем этим поскорее! Но магистр желает отложить церемонию. Сейчас ясно уже, что предположения Олега относительно «Черного Ритуала» подтвердились полностью. Можно не беспокоиться хотя бы о том, почему вдруг потребовал глава Ордена смерти именно этого, конкретного святого отца. Алексия Чавдарова. Ведь знал же, не мог не знать, и забыть не мог, кто он, этот самый отец Алексий, и что он для Олега. Да и для магистра, если уж на то пошло.
А с ритуаловцами, значит, возникли сложности. Это тоже понятно. И такое случалось. Ребятки боятся идти на чужую церемонию, они пока что считают себя серьезными конкурентами Ордену и намысливают всякое разное. Тех ужасов, которые их здесь на самом деле ждут, лишенные фантазии мозги юных демономанов все равно не придумают.
Три дня в одной клетке с Сашкой Чавдаровым. А твои-то мозги, экзекутор, фантазии отнюдь не лишенные, могли измыслить подобное?
И надо же было так неосторожно представиться. Подставиться. Конечно, священник никогда не узнает его. Нереально это. Десять лет прошло. Тогда они оба были еще детьми. Один только-только начал убивать. Второй… мечтал стать рейнджером. Космическим десантником. Жизнь вывернула все на свой лад. Впрочем, Олег-то убийцей остался…
Не узнает. Имя – ничто. Тем более что очень уж похоже это имя на претенциозную кличку, на прозвище дурацкое. А тот Зверь, что дружен был когда-то с Сашкой Чавдаровым, тот чудесный мальчик с пепельными волосами и большими раскосыми глазищами, – он умер давно. Ах, какая это была грустная и страшная история…
Три дня в одной клетке.
Не стоило браться за это дело. С самого начала ясно было, что плохо оно пахнет. Где же твои принципы, экзекутор? Или хотя бы где твое отсутствие принципов, замешанное на инстинкте самосохранения? Ты наркоманом стал. В этот раз волки не успели поохотиться вволю, и ты голоден, палач. Тебе хочется крови. Боли чужой. Страха. И силы, своей, прибывающей с каждым мгновением долгого, бесконечно долгого умирания жертвы на алтаре.
И сейчас ты ругаешь себя только потому, что три чужих жизни забрал этой ночью, потому, что ты получил три посмертных дара. Плохоньких. Слабеньких. Дрянных. Но получил. Семейка алкашей и богатый старик. Не бог весть что, однако достаточно, чтобы утолить жажду, позволить рассуждать разумно.
Ладно, теперь уже поздно что-то менять. Можно, конечно, прямо сейчас пойти и пристрелить святого отца. А потом бежать отсюда, из уютного домишки в лесу. Залечь на дно. Спрятаться так, чтобы даже магистру понадобилось бы время на розыски, а уж кому другому в жизни не отыскать. Можно связать священника по рукам и ногам, оставить на три дня беспомощным и неподвижным…
Чтобы ко времени церемонии он потерял большую часть воли и сил? Чтобы весь интерес пропал? Вся радость от убийства?
Эх, Олег Михайлович! В твоем-то возрасте можно уже избавиться от мальчишеского бахвальства. Двадцать четыре года. Почти тридцать. А ты все еще ловишься на слабо. Тебе нужно, важно, необходимо сломать этого священника, сломать Сашку Чавдарова, хренова космодесантника, сломать… себя самого переломить, наконец. Поставить во всей этой истории красивую, убедительную точку. Раз и навсегда.
