Последнее письмо из Греции - страница 16

– Я заметила, что, когда вы ко мне вышли, руки у вас были в глине. Вы занимаетесь гончарным делом?

Если Кристина как-то связана с искусством, вдруг она поможет раскрыть тайну пропавшей маминой картины?

Она смеется.

– Да, я художник. Как это по-английски? Гончар? Всегда в глине из-за лепки! Свет здесь волшебный, сами видите, пейзаж меня вдохновляет… Это моя настоящая любовь! А вы чем занимаетесь в Лондоне?

– Я повар, у меня ресторанный бизнес, а мама тоже художница… то есть была…

Слова твердые, словно нож, вонзающийся в кусок мяса, чтобы вырезать горе, и слезы тут как тут. Я смотрю на Кристину и глубоко дышу, чтобы успокоиться.

– Извините, просто… она недавно умерла.

Я роюсь в сумочке в поисках салфетки, смущенная тем, что внезапно разоткровенничалась с едва знакомым человеком. Мы стоим лицом друг к другу. Она берет салфетку и вытирает катящиеся по моим щекам слезы.

– Не извиняйся. Ты слишком молода для такого горя. Мне очень жаль.

Ее рука на моем плече переносит меня в настоящее, и я смотрю в добрые темные глаза новой знакомой, принимая утешение.

– Здесь ты обретешь покой, он тебе нужен.

Я медленно выдыхаю и оказываюсь в ее объятиях.

– Спасибо, – выдавливаю я.

Чувствуя энергичную материнскую поддержку, я признаю свои страхи, нервозность и, отбрасывая их, настраиваюсь двигаться дальше.

– Ты не передумала идти? Или, если хочешь, провожу до дома.

– Нет! Точно нет.

Я боюсь, что милая дама нарушит из-за меня свои планы, и улыбаюсь.

– Музыка и еда – это то, что мне нужно. Кроме того, хотелось бы поближе познакомиться с этим местом.

«И найти одну картину», – думаю я.

Но об этом позже. Сегодня всего лишь первый день. Нужно ко всему привыкнуть, успокоиться, а уже завтра окунуться с головой в поиски. Сегодня не считается: день приезда.

Несколько секунд мы молчим – я прихожу в себя, и мы медленно направляемся в деревню.

А там – чистейшая простота, нетронутый временем девственный уголок Греции, какой она была до того, как туризм вытеснил из нее особый дух.

Непритязательная череда таверн, полоса пляжа и спокойное море, импровизированная дорога, отделяющая фасады закусочных от берега. Снующие туда-сюда официанты пересекают пустынную улицу, принимая заказы. По полосе время от времени проносятся одинокие мопеды, распугивая бродячих кошек под стулья. Открыто всего несколько заведений – в апреле сезон только начинается. Я слышу бренчание бузуки и нежный плеск моря, который помогает стряхнуть затянувшуюся печаль.

Мы сидим за деревянным столом рядом с песчаным пляжем. Стало прохладнее. В углу таверны играет трио музыкантов.

Трогательные парящие звуки и красивые греческие струнные слышатся в меру громко, чтобы посетители могли подпевать, но не заглушают беседу. Из таверны появляется официант с бумажной скатертью и закрепляет ее металлическими зажимами. Поставив перед нами корзинку с хлебом и тарелки, он целует Кристину в обе щеки.

– Это мой племянник, Кристоф. Таверной владеет мой брат, Андрос. В Метони повсюду семейный бизнес. Познакомься с Софи, она остановилась у нас на холме.

Кристоф протягивает мне руку, и я ее пожимаю.

– Yiássou, Christoph.

– Yiássou, Софи. Kalosirthaté! Добро пожаловать в нашу деревню!

Он гостеприимный, как и тетушка, с такими же темно-карими глазами и птичьими чертами лица.

– Сегодня хороший вечер. Играет музыка. Отец приготовил особое блюдо клефтико из ягнятины, овощное рагу бриам и запек свинину в духовке.