– Поднимайся, – сказал он и дёрнул её за локоть. Дуло пистолета он держал возле её лица. Дарвин боялся, что тот случайно нажмёт на спуск и такая же аккуратная дырочка, какая сейчас находилась на стене, появится в голове студентки.
– Я не умею, – тихо произнесла она.
Марокканец её не слушал, он толкал её по направлению к подиуму, где одним движением взял её за бёдра и поднял вверх.
– Парни, включите ей музыку, – попросил он, и один из его приятелей поднял телефон. По клубу разлилась громкая поп-музыка с арабским вокалом.
Краем глаза Дарвин следил за мужчиной рядом с собой. Того, кажется, совсем не интересовало происходящее в клубе. Он и его пистолет могли вмешаться, только если гости обратят внимание на него.
– А теперь снимай одежду, – приказал марокканец, направив оружие на девушку.
– Если хочешь увидеть голое тело, то сегодня твой день, – ответил старик, поднимаясь со своего места. На нём были голубая рубашка с пальмами и яркие красные шорты.
Не выпуская самокрутку из зубов, он поднялся на сцену рядом с девушкой и начал качать бёдрами, одновременно снимая с себя рубашку.
– Ты же это хотел увидеть? – спросил он. Под рубашкой оказалась дряблая стариковская грудь с седыми волосами. Он начал крутиться, и назвать это иначе, чем «стариковским танцем», было нельзя.
– Сядь на место, – приказал марокканец, направляя оружие на него.
– Ты не заставишь меня спуститься со сцены. Хотел увидеть стриптиз, так смотри.
– Раздевайся, – снова приказал мужчина студентке, игнорируя старика.
У той слёзы текли из глаз и тушь чёрными дорожками начала расползаться по лицу. Она стала снимать с себя рубашку университета, медленно, словно могла растянуть это занятие на двое суток.
С грустью Дарвин вспомнил погибшего Кутайбу. Тот так же мог делать любое простое действие бесконечно долго.
Чем больше оголялась девушка, тем яростнее танцевал старик, привлекая к себе всё большее внимание. Когда она сняла рубашку, старик крутился вокруг шеста в невероятно дурацкой позе. Когда она сняла брюки, старик начал кататься по сцене и даже попытался стать в мостик.
– Теперь топ, – приказал марокканец, и девушка начала его снимать. Теперь она рыдала в открытую.
Дарвин опустил глаза, но вскоре поднял их. Он никогда не был кровожадным, но сейчас ему хотелось попросить мужчину за соседним столом пристрелить гостей всех до единого.
Чтобы ускорить девушку, марокканец ещё раз выстрелил в стену. Та сняла топ, прикрывшись руками.
– Юху! – выкрикнул старик, снимая с себя шорты. Под ними оказались просторные боксеры белого цвета. Он начал махать шортами над головой и делать вид, что скачет на лошади.
– Снимите этого безумца, – попросил марокканец, и его друзья обступили подиум с двух сторон.
– Пошли вон, подонки! – крикнул старик, отбиваясь шортами от тянущихся к нему рук.
Вскоре его стащили со сцены вместе с шортами и упавшей рубашкой. Арабы отвели его обратно к столу и усадили со вторым стариком.
– Теперь танцуй, – приказал марокканец, и девушка начала слегка покачиваться в такт музыке из телефона. – Ладно, для первого раза сгодится. Но не волнуйся, я тебя всему научу.
Мужчина перевёл пистолет на других студентов и кивнул на сцену:
– Теперь вы. Поднимайтесь все вместе. Узкоглазый тоже.
– А это уже расизм! – крикнул старик со своего места. Араб в кожаной шляпе не давал ему встать со стула.
– Расизм? – спросил марокканец. Его забавляло это обвинение. – Поверь мне, ты ещё настоящих расистов не видел.
