– Че задавать?
– Проехали. Жениться хочешь?
– Какая женитьба? Говорю ж, больничка у нас, а не дом. Уколы, лекарства, пеленки, горшки…
– Ну, вот все это и кончилось. Теперь хочешь?
– Не знаю. Ну, чтоб сильно спешил, так нет…
– А девушка хочет замуж за тебя выйти?
– Я у нее не спрашивал.
– Последний вопрос, – вмешался Слава. – Отец когда-нибудь говорил, что мать мучается, к примеру, что жить не хочет инвалидом тяжелым, устала?
– Батя… Не-а. Ничего такого. Говорил, что она сказать не может, но ей все про меня интересно. Чтоб я типа ей рассказывал. Будто ей с нами хорошо. Это он точно говорил.
– Спасибо, Стас. Вы свободны.
– Ну, что? – спросил Слава у Сергея, когда за Стасом закрылась дверь. – Что твой частный нюх говорит про этого парнишку? Мог он матери того, конец ускорить?
– Однозначно. Отец хоть и военный, но мужик сложный. Парень проще армейского сапога. Хоть и программист.
– Странные у тебя классификации.
– Не обращай внимания. Это авторский метод. Мама ему мешала. Жениться надо, как любому недорослю. Ну а с этими горшками он меня просто достал. Знаешь, как такая, мягко говоря, деталь может простейшие мозги перевернуть.
– Я думал всегда, что простейшими бывают только глисты. Но мысль твоя, как и аналогия, понятна. Ставим плюсик. Подозреваемый.
* * *
Ирина мчалась на своем послушном джипе, краем глаза отмечая людей, которые ловили машину у дороги. Девушка в легкой синтетической курточке поверх вечернего платья – в клуб она собралась, – пара с маленьким ребенком, женщина с огромным чемоданом на колесиках, там и сям люди – группами и поодиночке – с клетчатыми, набитыми тряпьем сумками. Всем кажется, что у них есть дела, а все дела сводятся к тому, что людям нужны деньги. Вот и Ирина выехала заработать, пролетает мимо клиентов с кошельками, а останавливаться ей не хочется. Видеть близко никого она не желает, прекращать движение невозможно: сразу душа заноет, а мысль о том, чтобы вернуться домой, просто пугает. И все же она чуть сбавила скорость. Центр. Можно встретить интересного человека. Ну, хотя бы этого. Высокий, чуть сутулый, в очках, где-то около сорока, черная кожаная куртка, джинсы и «профессорский» портфель. Недалеко МГУ. Наверняка преподаватель. Она остановилась.
– Садитесь.
– Да? – почему-то удивился очкарик. – Вам удобно в мою сторону?
– Мне удобно заниматься частным извозом. Садитесь и говорите, где ваша сторона.
– Да, конечно. Извините.
Он сел рядом с ней, стал суетливо пристегиваться, роняя портфель, поднимая его, цепляя ее. Ирина спокойно взяла портфель из его рук и перебросила на заднее сиденье.
– Так ничего? Вы спокойно с ним расстанетесь на время?
– Конечно. Спасибо. Я расстанусь.
– Куда едем?
– Домой. То есть на Остоженку.
– Поехали домой. – Ирина прямо взглянула на своего спутника: высокий лоб под светлыми волосами, беспомощные, близорукие глаза за большими очками, тонкие, почти женские черты лица. Вечный отличник. Маменькин сынок. – Дома мама ждет или жена? Или обе?
Он смущенно взглянул на Ирину.
– Никто не ждет. Мама умерла два года назад. Жены нет.
– Понятно. Выбрал науку.
– Ну, так получилось.
– Слушай, как тебя зовут? А поехали ко мне? Я тоже одна. И мне тоже тошно, как и тебе, наверное.
– Неожиданно как-то. Меня зовут Алексей. Вроде неудобно. Я хотел дома поработать… А как вас зовут?
– Ира. Мы уже на «ты», не заметил? Ты не думай, я не маньячка и не нимфоманка, мужиков не снимаю. Как правило. Просто сегодня день плохой. Боюсь, вечер будет очень плохим. Предлагаю нам вместе это исправить. Готовлю я хорошо. У тебя такого ужина точно нет. Коньяк, вино, водка, виски – все это имеется. Ты что любишь?
