– По-твоему, преувеличиваю? А вдруг он опять исчезнет, вдруг в следующий раз нам так не повезет, и мы его больше не увидим! Знаешь сколько людей бесследно пропадает каждый день?
– Он больше не исчезнет, не сомневайся! – отрезала Ева решительным тоном. Джеймс поразился ее крайней уверенности и взглянул на нее с любопытством.
– Я хотела сказать, что, по-моему, это всего лишь детская выходка, не думаю, что он исчезнет снова… и, между прочим, откуда тебе знать, как я себя чувствую? Я страшно устала, я тоже ночь не спала, как и ты! Выключи, пожалуйста свет, я очень хочу спать!
Джеймс снова вспомнил, как оба они блуждали по лесу в поисках Гарри, зовя его во все горло, и подумал, что он слишком строг к ней. Ева ни на минуту не перестала искать сына, даже когда Джеймс вернулся к дому узнать, что нового.
– Ты права… извини, я несправедлив к тебе, – признал он, и Ева серьезно взглянула на него.
– Извиняю, – сказала она, помолчав.
– Правда?
– С условием, что ты дашь мне поспать… пожалуйста, я так хочу спать, – ответила Ева, повернувшись на бок и свернувшись калачиком. Джеймс выключил свет и повернулся к ней, он прижался к ее спине и завел коленки в выемку ее согнутых ног, потом нежно положил руку ей на бедро и подвинулся еще ближе. Он наивно понадеялся, что это происшествие поможет им сблизиться, откроет давно закрытую дверь, но в ответ Ева отвела его руку и чуток отодвинулась.
– Я сказала спокойной ночи, – повторила она, передвигаясь к краю кровати и отстраняясь от него.
– Спокойной ночи, – раздраженно и разочарованно ответил Джеймс и отвернулся.
Джеймс ворочался с боку на бок добрых полчаса, но наконец усталость взяла свое; на часах высвечивалось три ноль семь, и он громко храпел вот уже часа четыре. Ева тронула его за плечо и хорошенько встряхнула, он отрешенно пробурчал что-то невнятное и свернулся калачиком, потянув на себя одеяло. Ева мысленно сосчитала до десяти, и задолго до конца счета Джеймс снова храпел пуще прежнего, Ева включила абажур и всмотрелась в Джеймса, проверяя, на самом ли деле он крепко спит. Удостоверившись, что его даже пушкой не разбудить, Ева выключила лампу и вытащила из ящика комода фонарь, вылезла из-под одеяла и, накинув халат, взобралась по лестнице на чердак. Там она поискала трещинку на деревянном плинтусе, найдя ее, Ева приподняла дощечку, запустила руку в проем и вытащила старый кожаный кошелек. Она открыла молнию и вывалила содержимое на пыльный ковер, взяла то, что искала, и спустилась вниз. Ева вернулась в спальню, держа в руке флакончик с уже отвинченной пробкой, обошла кровать, приблизилась к Джеймсу, остановилась над ним и, поколебавшись, подставила флакон на пару секунд ему под самый нос. Джеймс вдруг дернулся, распахнул глаза, раскрыл рот, будто хотел что-то сказать, но не смог потому, что тут же впал в еще более глубокий сон. Ева тотчас пошла в комнату сына и провела с Гарри ту же операцию с тем же результатом, затем Ева вытащила из кармана халата предмет, похожий на металлические щипцы с намагниченной полусферой на конце удлиняющегося стержня. Она резко притянула к себе голову Гарри, взяла щипцы и направила стержень к его лицу, одновременно спрашивая себя, как же она нисколько не сожалеет о том, что делает. Ева еще раз глянула на Гарри, задержав руку в воздухе и признав, что ей совсем не жаль, и, наконец, решительно ввела инструмент в нос Гарри, она торопилась закончить и вернуться в постель.
