– Да?
– Я не так давно благодаря вашей протекции занял место своего предшественника, полковника Сокольского… Передавая дела, полковник посвятил меня в историю с внедрением агента в Боевой Отряд. Но вот кто он, хотя бы его кодовое имя…
– Понимаю, – жестом остановил его Глобачев. – Сергей Павлович, поверьте – это не от недоверия к вам. Полковник Сокольский также не знал имени агента. В свое время я, конечно же, назову вам его. Но пока что необходимость требует, чтобы обо всем знало очень ограниченное количество людей. Агента инструктировал я лично. Связь с ним поддерживает только один человек. Тот, от которого ваш предшественник, а теперь – вы, получаете донесения и рапорты напрямую. Надеюсь, следующего убийства не случится. Моему агенту, по всем расчетам, уже должны поверить. Потеряют бдительность, обязательно потеряют. Агент способный, работал в Киеве по группе левых эсеров. И будет. Вы мне лучше вот что скажите… – он помолчал, стараясь подобрать нужные слова: – Вчера я был в Царском Селе. Государь находился там же, здоровье наследника снова ухудшилось. К нему, как водится, позвали Распутина. После чего я имел разговор с императором и вот что услышал, – снова молчание, видимо, Глобачев собирался с мыслями. – Сергей Павлович, кто посещал Распутина на Гороховой в последние две недели?
– Никто из тех, кого там не было раньше, – уверенно ответил Хватов. – Филеры все те же. Визитеров, включая дам и девиц, знают в лицо и пофамильно.
– Как вел себя Распутин?
– Как обычно.
– Понятно… Дело вот в чем. Беседуя с государем, Распутин заявил: дескать, ему было видение, что некто вскоре серьезно посягнет на царскую власть. Понимаю, таким его видениям несть числа. Однако в этот раз старец говорил очень уверенно. И вот я хочу понять, что это было: очередная блажь мужика, стремящегося набить себе цену и удержаться подле царей подольше, или же он действительно что-то знает, – Глобачев со значением посмотрел на Хватова. – Учитывая, что вокруг государя в последнее время развернулась самая настоящая тайная война за влияние, тем более – на фоне общих настроений в столице, следует проверить, кто на сей раз мог подкинуть Распутину такую идею.
– Есть конкретные подозрения? Может, он называл имена?
– Часто называет, – согласился Глобачев. – За этим следуют очередные перестановки в правительстве. Но сейчас никаких имен. Буквально сказано было так: кто-то или что-то придет из Сибири. То ли спасение, то ли смерть. Есть соображения, Сергей Павлович?
– Пока нет, Константин Иванович.
– Я вас не тороплю. Подумайте, покомбинируйте. Сами понимаете, зря вокруг государя ничего сейчас не происходит. Очень важно нам как политическому сыску нанести упреждающий удар. Как здесь, так и в истории с Боевым Отрядом. Можете быть свободны, господин полковник.
Глава вторая. Сибирь, Енисейская губерния, апрель
1
Обозные ночевали в Даниловке.
Хоть и важна поклажа, однако лучше в пути следования задержаться, чем рисковать, двинув в ночь даже по наезженной дороге. Даже если она хорошо знакома и сбиться с пути нельзя, будь подорожный хоть пьян, хоть с закрытыми глазами. Последние версты можно пройти за несколько часов. И если выйти с рассветом, к обеду обоз будет уже в Красноярске.
Там-то, в деревне, старшой обоза, которого мужики звали Митричем, этого рыжего и подобрал.
Диковинный попутчик оказался. Митрич и раньше встречал иноземцев, только все больше немцев. Этот же лопотал не только на непонятном, но к тому же – на незнакомом коренному сибиряку языке. Как он вообще добрался до Прохоровки – вот загадка. Правда, такая же, как и нужда, занесшая этого рыжего тощего иностранца с бегающими глазами в тайгу.
