– Я так понимаю, что у вашего мужа есть компромат на Зубарева, и тот боится, что эти материалы попадут в СМИ?
– Да.
– Почему же, в таком случае, Виктор Сергеевич не сказал мне этого?
– Я не могу отвечать за своего мужа. Спросите у него самого.
– Не премину это сделать.
– От себя же замечу, – уже не скрывая ядовитых интонаций, добавила Савина, – что мой муж никогда не доверял спецслужбам, в особенности местным, из нашей области, а к вашей помощи прибег только потому, что хорошо знает какого-то вашего начальника. Он не называл его фамилии, так как все это очень секретно, но я догадываюсь, кто это такой.
Вне всякого сомнения, госпожа Савина имела в виду Андрея Леонидовича Сурова. Нужно будет с ним созвониться, отметила для себя я.
Разговор тем временем окончательно расклеился. И склеить его, как любил говаривать один мой знакомый бандит (кстати, уже покойный), – склеить его было куда сложнее, чем одному из собеседников склеить ласты. То бишь отправиться к праотцам.
Людмила Александровна подняла на меня строгие глаза и произнесла:
– Я все-таки верю, что вы не пойдете на поводу у вашего коллеги Зубарева и честно выполните свою работу.
– У вас есть сомнения? – холодно произнесла я и встала. – До свидания, Людмила Александровна. Разговор с вами очень помог мне.
И – почти против моей воли – в заключительной фразе прозвучала нотка тонкой, ядовитой издевки…
* * *
Ну и семейка, думала я, выходя из частного охранного бюро «Центурион» и спиной чувствуя, тяжелый, острый взгляд. Веселая семейка. Не удивлюсь, если в финале окажется, что это именно госпожа Савина и ее смазливый личный доктор раскрутили маховик всего этого, в сущности, банального и привычного мне по опыту предыдущей работы дела.
…Но банальности этой суждено было улетучиться. Начисто. И точкой отсчета для дьявольского танца сорвавшихся с цепи обстоятельств стал голос за моей спиной:
– Юлия Сергеевна! Подождите, Юлия Сергеевна.
Я обернулась и увидела, что за мной поспешно – аж спотыкаясь! – идет доктор Глеб Константиныч. Прядь аккуратно уложенных волос соскользнула на высокий лоб, накинутое на плечи черное полупальто сбилось набок.
– Да, я слушаю вас, Глеб Константиныч, – ровным голосом произнесла я и улыбнулась, прокручивая в мозгу версии: какого черта ему от меня надо? Впрочем, повод оказался самым что ни на есть естественным и оттого почему-то смехотворным.
– Простите, что беспокою вас, – проговорил он, – но не могли бы вы немного подвезти меня? Вы все равно, я думаю, едете в сторону центра, да?
– Да.
– Ну вот, – оптимистически закончил он и глупо улыбнулся.
Я махнула рукой:
– Садитесь. Подвезу.
– Хорошая у вас машина, – сказал он. – Я и не знал, что сотрудники госбезопасности получают такую зарплату, чтобы кататься на подобных машинах.
В голосе его прозвучала насмешка, которая разозлила бы меня, скажи это любой другой человек (в особенности – высокочтимая Людмила Александровна Савина); но в исполнении Глеба Константиныча это показалось… мило. Я не стала смотреть на него взглядом Медузы-Горгоны, а просто невинно улыбнулась и отозвалась:
– А я и не на зарплату ее купила. А на то, что при социализме формулировали как нетрудовые доходы. Садитесь, Глеб Константиныч. Ваши ботинки явно километра не прошли. А пальто стоит не меньше пятисот долларов. Это как раз и составляет зарплату врача, я понимаю.
Он поднял вверх руки и серьезно сказал:
