К моменту нашей встречи, надо заметить, я и сам не бедствовал, но наши с ним доходы были несопоставимы.
Он занимался ресторанным бизнесом, имел долю в парочке модных кафе не «для всех», а для определенной, продвинутой молодежи, но основное, с чем он тогда возился и что больше всего его беспокоило, был закрытый клуб для людей нетрадиционной ориентации.
Разумеется, в деле он был не один.
У него имелись два партнера, с которыми он бесконечно что-то выяснял, но я, как человек ленивый и далекий от серьезного бизнеса, даже и не пытался понять все эти путаные схемы взаимоотношений.
И формально, и по сути Аркадий являлся арт-директором всех этих заведений, а также, с его слов, в каждом из них у него было по тридцать процентов акций.
Деньги он любил и считал куда больше моего, часто ругался со всеми по этому поводу, но в то время я расценивал это как нечто вынужденное с его стороны, принесенное в жертву ради того, что доставляло ему настоящую радость: это были путешествия и редкие антикварные книги.
Он свободно общался как минимум на трех языках, мог ходить в одних и тех же ботинках по полгода, не выпускал изо рта сигариллу, а если пил, то запоями.
Мы познакомились у него в клубе совершенно случайно. Естественно и быстро, так, как это обычно и бывает на старте чего-то нового, глубокого, того, что впоследствии надолго войдет в твою жизнь.
Он задал мне короткий вопрос и получил от меня такой же короткий ответ.
О чем это было – уже не помню…
Да и какая была тогда разница, ведь все ненужное: формальные вопросы, пустые слова – все это куда-то отскочило от нас, испугавшись предначертанности момента.
Почти что сразу он стал для меня полубогом.
Но спустя какое-то время я начал наблюдать, как придуманный мной самим же его образ разваливается по кусочкам, обнажая передо мной черты не бога, но лукавого.
Но и в этом был свой кайф.
Я принял его для себя целиком, вместе со всеми его демонами.
Придя в тот вечер в клуб, я был абсолютно пустым, я никого не любил, никого не жалел, из семи дней в неделю как минимум три я пил и таскался по ночным заведениям, я так устал сам от себя в тот период жизни, что даже мало кого хотел.
В моей записной книжке почти все номера были женские.
О да – долг обществу!
Ну мало ли, вдруг мать или какой любопытный коллега туда ненароком заглянет.
Да, да, крайне редко я с кем-то из них спал, но это было так, ни о чем, спроси сейчас – я даже толком и не вспомню.
Я работал в рекламе, почти все тогда работали в рекламе, но хотелось мне в шоу-бизнес, и в этом я тоже был далеко не одинок, почти все тогда хотели в шоу-бизнес.
На сцене весь вечер играли музыканты, особенно, помню, старалась гармонь.
Аркадий беспрерывно и искрометно шутил, много курил, и моя минутная неловкость, как кошка, взяла и соскочила с колен, оставив меня свободного, одурманенного, лицом к лицу с этим необычным человеком.
Как я уже признался, я спал с мужчинами и до него, но то все были невнятные эпизоды под кайфом.
…Когда мне было двадцать, я мечтал стать моделью, а что? Разве в двадцать, на кураже, обладая хорошей внешностью, собственной отдельной квартирой, пьянящей наглостью и полной безответственностью за все вокруг, никто не мечтал о подобной «халяве»?
Вот так же и я почти на сто процентов был уверен в том, что, допустим, завтра меня ждет с распростертыми объятиями старик Армани или, на худой конец, Слава Зайцев.
