«Это были демоны, Таунсенд. А если и не демоны, то какие-то невиданные прежде твари…»
«Это отметины демонов, их когтей и клыков. Существа Нижнего Мира не могут нанести рану, которую нельзя было бы исцелить с помощью рун, а перед нами именно такие раны. Мы должны выяснить, каким ядом их отравили, и найти противоядие…»
«А как же дневной свет…»
«Кто сейчас остался в парке? У кого-нибудь есть список имен людей, присутствовавших на пикнике? Мы должны быть твердо уверены в том, что никого там не оставили…»
Джеймс подумал о Грейс. Как ему хотелось увидеть ее, перемолвиться с ней хоть словом! Но после того как все было кончено, ему пришлось уехать. Балий, которому было почти двадцать восемь лет, по-прежнему оставался самым быстрым скакуном среди лошадей Анклава, а ездить на нем мог только Джеймс. И еще Люси, но Люси не пожелала покидать Корделию.
В конце концов, Кристофер, у которого был намного более испуганный вид, чем во время сражения с демонами, предложил отвезти Грейс в Чизвик в своей коляске. Чарльз, естественно, уже уехал в Институт, увозя раненую Ариадну. Джеймс никак не мог избавиться от неотвязных мыслей о том, какова будет реакция Татьяны на чудовищное происшествие. Ему казалось, что она сочтет Лондон слишком опасным городом и заставит Грейс вернуться в Идрис.
«Джеймс». Этот голос прозвучал прямо у него в голове. Разумеется, Джеймс сразу догадался, кто к нему обращается. Лишь Безмолвные Братья разговаривали подобным образом, а он никогда не спутал бы Джема с кем-то другим.
«Джеймс, можно тебя на пару слов?»
Подняв взгляд, юноша увидел высокую фигуру Джема, облаченного в рясу цвета пергамента – он как раз выходил из лазарета. Отложив бинты, Джеймс постарался как можно незаметнее подобраться к двери, выскользнул в коридор и последовал за дядей в музыкальную комнату. По пути никто из них не произнес ни слова.
Несколько лет назад Тесса приказала заново отделать коридоры Института: темные викторианские обои заменили светлой краской и природным камнем. Через равные промежутки на стенах были укреплены изящные резные канделябры. Каждый канделябр был выполнен в виде символа одного из родов Сумеречных охотников: Карстерсов, Ке, Эрондейлов, Рэйбернов, Старкуэзеров, Лайтвудов, Блэкторнов, Монтеверде, Розалесов, Бельфлеров. Таким образом мать Джеймса хотела сказать, что все они, Сумеречные охотники – одна большая семья, и все они занимают в этом Институте равное положение.
А вот Конклав Сумеречных охотников не всегда относился к его матери как к равной, подумал Джеймс. Но он отогнал эту мысль; перешептывания и сплетни насчет Тессы, его самого и Люси всегда заставляли его вскипать от гнева.
Музыкальной комнатой пользовались редко – у Люси вообще не было слуха, Джеймс несколько лет учился играть на фортепиано, но потом бросил. Пылинки плясали в золотых лучах вечернего солнца, проникавших в окна. В углу виднелась громада фортепиано, наполовину прикрытого белой драпировкой.
Почетное место здесь занимала скрипка Джема. Старинный инструмент работы Страдивари из потемневшего дерева покоился в открытом футляре на высоком столике. Джеймс иногда видел, как отец заходит в эту комнату лишь для того, чтобы прикоснуться к скрипке, и при этом во взгляде у него появлялось отсутствующее выражение, словно он видел нечто, недоступное другим. И Джеймс размышлял: может быть, он тоже будет бережно хранить вещи Мэтью и любоваться ими, если однажды потеряет своего
