– Иногда кажется, что если немедленно не выйдешь из четырех стен на улицу, просто сойдешь с ума.
– Мне в таких случаях хочется кричать, иногда я так и делаю. Но это не помогает, – тихо ответил Вин.
– Вы ходите вокруг меня кругами уже пять месяцев – и это все, что вы можете мне сказать?
Кофейная машина издала громкое шипение.
– Человек говорит и делает то, что может сказать или сделать.
– И получает то, что может получить. – На губах женщины мелькнула печальная улыбка. – Неплохо.
– Что вы видите в тех старых фильмах, которые каталогизируете для библиотеки?
– То, чего не видите вы, – тихонько произнесла женщина.
По другую сторону прилавка возникла молодая смуглая девушка в белой блузке и зеленом переднике – бариста – и направилась к ним. Девушка бежала в США из Сальвадора, спасаясь от террора ультраправых эскадронов смерти. Здесь, в Америке, девушка боялась интернациональных банд, сколоченных мигрантами, в особенности той, которая называлась «МС-13» и хозяйничала в районе, где она теперь проживала вместе с семьей. Этот район находился в пяти милях от кафе «Старбакс» на Капитолийском холме, в котором она работала. Банда имела свой веб-сайт и использовала «Фейсбук» для поиска потенциальных жертв и добровольцев, желающих к ней присоединиться. Обращаясь к белой американке, которая потратила немало денег на то, чтобы оставаться блондинкой, девушка сказала:
– Вот ваш капучино, мэм.
При слове «мэм» на губах женщины снова появилась улыбка – на этот раз другого оттенка. Она взяла из рук девушки исходящий паром картонный стакан и направилась к дверям.
Затем, обернувшись, посмотрела на мужчину, который, стоя на месте, наблюдал за ней.
– Так кто же вы такой? – поинтересовалась она.
– Как насчет того, чтобы называть меня Вин?
– Вин, – повторила женщина.
Он пожал плечами.
– В том, что я только что сказал… Словом, я не совсем прав.
– Подобные признания меня давно уже не впечатляют.
– Я вовсе не стараюсь произвести на вас впечатление. Просто пытаюсь быть как можно ближе к правде, – сказал он, глядя в ее синие глаза. И добавил: – Иногда крик дает человеку возможность понять, что он еще жив.
Сапфировые глаза моргнули.
– Вин, – задумчиво произнесла женщина. – Хм.
Затем она повернулась и вышла из кафе, звякнув дверным колокольчиком.
– Могу я что-нибудь сделать для вас, сэр? – спросила девушка за стойкой профессионально предупредительным тоном.
– Налейте мне того же, что и ей, – ответил Вин, решив не преследовать блондинку, чья работа состояла в том, чтобы смотреть кино.
Инстинкт подсказывал ему, что в данном случае, перегнув палку, можно остаться ни с чем.
Кроме того, если за ним действительно ведется наблюдение, его появление на улице в ее обществе привлекло бы внимание и к ней.
Джизель, одетая в черное, стоит за окном «Старбакса», прижав лицо и руки к стеклу, и отчаянно кричит.
Кондор не мог понять причину, но его вдруг захлестнуло чувство вины.
Бариста вернулась к стойке с белым картонным стаканом и, еще не успев осознать, что перед ней никого нет, сказала:
– Вот ваш кофе, сэр.
Тут только до нее дошло, что странный мужчина исчез.
Знакомые тротуары, на которых теперь было гораздо меньше людей, снова привели его в Могильную пещеру. Он съел ланч в кафетерии библиотеки, надеясь, что увидит женщину на ее обычном месте за столиком, но в глубине души уверенный, что ее там не окажется, – и это предчувствие оказалось верным. Затем весь остаток дня он просидел в своем кабинете, наблюдая за коридором через открытую дверь. В пять часов он вышел на площадку перед Адамс-билдинг.
