Женщину сопровождали две миловидные темноволосые девочки. Одна – лет пятнадцати, другая – двенадцати, а следом шёл такой же миловидный темноволосый мальчик, ровесник Якова.
Мария сразу же узнала эту женщину – Елена, жена Георгия Сфрандзиса, которого, если верить слухам, василевс ещё до начала турецкой осады назначил великим логофетом7. Василевс скрывал это назначение, ведь некоторые влиятельные придворные выступили бы против, если б услышали официальное объявление. Они полагали, что Сфрандзис – выскочка, который обязан своим возвышением лишь давней дружбе с василевсом, и пусть правитель вправе возвышать друзей, но есть же пределы разумного.
Так считал и Лука. Конечно, прямо он этого не высказывал, но в приватной беседе посоветовал василевсу не идти против двора и назначить друга на должность пониже – сделать великим примикарием8. Сфрандзис узнал об этой беседе, из-за чего между ним и Лукой возникла негласная ссора.
«Что теперь будет?» – вдруг подумала Мария, которая уже невольно дала понять, что узнала Елену, но поздороваться первой не могла. Положим, назначение состоялось и Елена теперь – супруга великого логофета, но жена великого дуки всё равно выше и согласно церемониалу должна ждать приветствия. «А если Елена сделает вид, что не заметила меня, как мне поступить? Это же будет оскорбление. А мне снести его молча? Притвориться, что ничего не произошло и мы не встречались?»
Елена, судя по всему, тоже узнала жену Луки Нотараса, но медлила с приветствием. Несколько мгновений, прошедших с момента встречи, казались вечностью, но тут Яков произнёс:
– Яннис! Пойдём, я тебе скажу кое-что.
Яннисом, а вернее Иоанном, звали того темноволосого мальчика, который сейчас стоял на лестнице позади всех, – сын Елены и Георгия Сфрандзиса.
Яков и Иоанн дружили – сблизились в минувшие недели – и нарочно не обращали внимания на тайную вражду между семьями. Вот и сейчас вместе помчались вниз по каменным ступеням к арене, а плащи мальчиков – бежевый и фиолетовый – одинаково развевались от быстрого движения.
Будущий разговор явно не предназначался для материнских ушей, поэтому друзья, отбегая подальше, где никто не стал бы подслушивать, уже почти добрались до границы между верхним и нижним ярусом скамей.
– Яков, не убегай далеко! Нам же вместе идти в храм! – запоздало крикнула Мария.
– Хорошо! – послышалось в ответ. Было видно, что мальчики остановились и начали о чём-то оживлённо беседовать, но ни одного слова расслышать было нельзя.
Меж тем между матерями так и не прозвучало приветствий, но после всего случившегося казалось глупо уклоняться от церемоний, поэтому жена Георгия Сфрандзиса произнесла с любезной улыбкой:
– Доброе утро, госпожа Мария.
– Доброе утро, госпожа Елена, – с такой же улыбкой ответила Мария и, чтобы не выглядеть заносчивой, продолжила беседу: – Кто эти прелестные девочки рядом с вами?
Дети не принимают участия в дворцовых церемониях и праздниках, поэтому Мария, часто встречавшая Елену и её мужа, об их детях не знала почти ничего. Лишь знала, что детей двое – сын и дочь – и что для обоих крёстным отцом стал сам василевс.
– Это моя дочь Тамар. – Жена Сфрандзиса указала на свою младшую спутницу, двенадцатилетнюю, а затем добавила, указав на старшую: – Это моя воспитанница Анна.
Анна была одета скромно – в синее, почти чёрное платье и белую накидку. А вот Тамар явно баловали. Она была в короткой розовой тунике с длинными рукавами, перетянутой пояском, и фиолетовой юбке, из-под которой выглядывали красные сапожки. Голову покрывала белая вуаль, из-за чего волосы казались ещё темнее, а глаза – ещё чернее. Тамар была весьма похожа на своего старшего брата – настолько, насколько девочка может быть похожа на мальчика, в то же время отличаясь от него.
