Бран до самого рассвета гнал коня. Только когда злополучное место осталось далеко позади, он сбавил темп на лёгкую рысь, но продолжал путь вплоть до полудня. Солнце припекало, погони видно не было, а напряжение и усталость начали брать своё, и странник сделал привал, дал коню и себе небольшой отдых. Пока его боевой четвероногий друг щипал траву, Бран, устроившись под деревом, подкреплялся орехами. Перекусив, он лёг на расстеленный им плащ и заложил руки за голову. В тени кроны стояла приятная прохлада, пели птицы, было спокойно и мирно.
Сквозь резную листву кустарника тропинка хорошо просматривалась. Пятна солнечных лучей образовали на ней ослепительный узор, какой бывает только в ясные летние дни. В траве с непрерывным гудением работали шмели. «Бран, – этот крик испугал птиц, сидевших в кронах деревьев, и они вспорхнули с веток. – Бран, отзовись, где ты?». Он молчал, даже и не думал следовать просьбе и подавать голос. Лишь сжался в комок ещё плотнее и чувствовал, как при каждом звуке этого голоса вздрагивает его сердце. Нет, не от страха – он больше не боялся их – от волнения и азарта. Послышались глухие шаги. Все его мышцы налились в стремлении к движению. Но для этого время ещё не пришло. Слишком рано. На тропинке показался юноша в простой серой одежде. Он шёл, оглядываясь, без опаски и осторожности, самоуверенный и спокойный. Его правая рука сжимала старый, покрытый немилосердной ржавчиной меч. «Бран, выходи. Мы ведь всё равно тебя найдём. Сейчас или потом», – снова крикнул юноша, и на его лице появилась злая усмешка. Он провёл мечом по листве кустов, просто так, без какой-либо цели. Упругие ветки и листья холодно зашелестели по поверхности клинка. Юноша посмотрел в сторону, что-то привлекло его внимание. В это мгновение Бран сделал рывок вперёд, с хрустом ломая куст жимолости, своё временное убежище, и сбивая противника с ног. Он прыгнул, ощутив невыразимое удовольствие от разрядки напряжения в мышцах. Ужасный, нечеловеческий крик, острый как нож, оглушил Брана.
И он проснулся. Видимо, события нелёгкой ночи и дорога слишком утомили его, и странник незаметно для себя самого задремал – опасное занятие у открытой всем ветрам дороги. Он посмотрел на небо, солнце стояло высоко, лишь немного изменив своё положение. Значит, спал он недолго.
На горизонте замаячила фигура одинокого всадника, ехавшего рысью. Ещё издали заметив Брана, он поднял левую руку с раскрытой ладонью – знаком мирного приветствия. Впрочем, весь его внешний вид был красноречивее этого жеста. По бокам от седла висели тяжёлые сумки, позади них был приторочен меч в ножнах. Человек чуть ссутулился, устал от продолжительной поездки. Такой же бродяга, ведомый не то волей прихотливой судьбы, не то скукой. Он остановился возле пасущегося коня Брана, спешился и, кряхтя, разогнул спину. Солнце иссушило и опалило кожу его лица до тёмного несходящего загара. В бороде и длинных волосах седина одержала почти полную победу над прежним, и теперь уже было не разобрать каким, цветом. Одежда давно выцвела. Всё в нём говорило о дальних и долгих походах, но никак не о старости или дряхлости. Напротив, этот человек казался крепким, жилистым, словно годы забрали у него всё лишнее, оставив только самое необходимое для непростой жизни скитальца. Незнакомец подошёл к Брану, присел рядом и протянул бутылку. Бран кивнул и, приняв её, сделал глоток. Содержимое, к его изумлению, оказалось простой водой, но свежей и приятной на вкус, точно из колодца.
