– Поеду, только сделаем крюк в Хомутовку – это час от города по шоссе, потом минут десять от развилки.
– На хрена?
– Сын у меня там.
Слово «сын» выговорилось так легко, что я отстранённо удивилась естественности своей лжи.
– Ну, если так… Только не рассусоливать: в машину и поехали. Большой парень?
– Двенадцать лет.
Ещё одна ложь, и вновь без малейших угрызений совести. Димке скоро исполнится одиннадцать, но он высокий и крепкий для своего возраста. Нужно, чтобы Сергею даже в голову не пришло, что мальчишка может стать обузой…
– Ему тоже можно ствол взять, дробовик лёгкий. Стрелять умеет?
– Н-н-нет, – ответила я виновато.
– Ладно, научить недолго. Всё, хорош трындеть, время пошло.
Он методично выбил стёкла из витрин моей монтировкой и стал вынимать ружья.
– Патроны доставай, – бросил он мне.
– Где они?
– Так ты ж зарядила – или?…
– Не успела.
Он изумлённо оглянулся на меня и расхохотался так, что Ардон заворчал под прилавком.
– На понт взяла, молодец! Внизу, слева. Подожди. Стань и стой, пусть он тебя обнюхает. Ардон!
Пёс подошёл, повинуясь жесту хозяина, и словно нехотя обнюхал мои ноги.
– Свои! Всё, теперь можно, он не тронет. Доставай коробки, неси к выходу.
Я молча повиновалась. Явно офицер в отставке: нарастают императивные интонации, входит в привычную роль командира… Плевать, мне это на руку. Моих целей проще достичь под его руководством, а ему нужен хвостовой стрелок.
– С «Сайгой» дело имела? Сама зарядишь?
– Если покажешь, как.
Он снарядил магазин, присоединил его – и споро проделал обратные операции.
– Теперь сама. Молодец, руки на месте. Дошли патрон. И в карман возьми про запас, патронов много не бывает. Всё, пошли на выход. Ардон!
Я вышла на яркий солнечный свет, увидела видавшую виды «Ниву», у дома напротив труп, похожий на груду тряпок – и голова опять закружилась.
Вцепившись в карабин, я огляделась, и стала между выходом и машиной, держа оружие наизготовку. Сергей в несколько приёмов перетаскал из магазина охапку ружей, груду коробок с патронами, загрузил их на заднее сиденье и сел за руль. На шее у него висел бинокль.
– Назад садись! – скомандовал он, открывая переднюю дверцу. Я забралась на заднее сиденье. Ардон вспрыгнул на «штурманское» место, и Сергей тронул машину.
– Слушай сюда. Сейчас съездим, осмотримся. Почему-то эти, двинутые, всё утро шли туда, – он махнул вправо, – к реке. Поедем, посмотрим. Я понял, что они бросаются на движущееся. Если затормозим прежде, чем нас увидят, то быстро привыкнут, что стоит тут какая-то дура, которой раньше не было. Понаблюдаем и уедем. Машину им не догнать. Окна я закрыл. Задача понятна?
– Так точно.
– Ты что, в армии служила?
– Нет, просто вырвалось. Умеешь построить.
– Кто на что учился… Всё, подъехали.
Набережная и берег реки были забиты людьми. Кто- то спускался к воде, пил, черпая горстью или опустив лицо в воду. Над набережной стоял нечленораздельный шум, словно гул пчелиного роя. Он проникал даже сквозь закрытые окна. Похоже, некоторые повторяют одно и то же слово, как тот «семьдесят третий», к которому мне удалось присоединиться.
Несколько магазинов, выходящих на набережную, были разгромлены. Повсюду валялись огрызки фруктов, куски хлеба, чего-то ещё… Среди мусора лежало несколько трупов. Их никто не убрал, даже не оттащил в сторону.
– Тьфу, блин… И гадят здесь же. Смотри, смотри!
Сергей сунул мне в руки бинокль, и окуляры приблизили всю эту фантасмагорию – так, что ужас ледяной лапой сдавил моё горло.
