Отравившиеся коллеги покинули их на следующий день, оставив им свои места в комнате.
За проживание в чудо гостинце брали поначалу 10 долларов в день с человека, но по мере того, как сюда приезжали все новые и новые партии журналистов, которым просто негде было разместиться, не хватало им мест, плата стала подниматься; двадцать долларов в день, тридцать, сорок, причем это происходило чуть ли не каждый день. Как будто доллар обесценивался так же стремительно, как немецкая марка в великую депрессию, когда люди получали зарплату дважды в день и тут же бежали в магазин, потому что на следующий день на эти деньги уже ничего не купишь, они превратятся в бумажки. Немногим в более легкой форме такое же безобразие происходило не так давно и в России.
Они могли повышать цену за свои услуги, за свою ужасную еду бесконечно долго, пока проживание здесь не станет дороже, чем в самых дорогих гостиницах мира, но Сергея это совсем не устраивало и он начал подумывать о том, куда бы им перебраться.
На базу каждый день приезжали представители Министерства иностранных дел Афганистана и командиры боевиков и устраивали импровизированные пресс-конференции.
Обстановка была очень демократичной. Прямо на улице ставили в ряд друг напротив друга стулья. По одну сторону садились участники пресс-конференции, по другую – журналисты и начинали общаться. Обычно, все ограничивалось сводкой последних боевых действий, а их можно было назвать так же, как назвал свой роман Эрих Мария Ремарк; «На западном фронте без перемен». Вот только ни талибы, ни моджахеды в землю, как это было на западном фронте в первую мировую войну, не зарывались. Не стоило.
Сергей сидел на этих пресс-конференциях где-то в задних рядах. Игорь вяло снимал происходящее, чтобы совсем уж форму не потерять и не облениться, хотя, скорее всего – все, что он снимал сейчас – не понадобится и отправится прямиков в корзинку. Записи на кассетах размагнитят, не перегоняя даже в архив, или наступит время, когда у них закончатся чистые кассеты и тогда придется жертвовать какими-то записями и использовать кассеты повторно. Но если бы Сергей ему об этом сказал, Игорь задался бы резонным вопросом; « ну и на хрена я все это снимаю?» Поэтому Сергей уверял Игоря, что его работа очень важна, а все, что говорят участники пресс-конференции – очень ценная информация.
На пресс-конференции назывались какие-то поселения, но Сергей вдруг понял, что абсолютно не представляет о чем идет речь, он не понимает – где они находятся. Ему нужна была карта, чтобы на ней обозначить расположение войск северного альянса и талибов. Жаль, что он не позаботился раздобыть ее в Душанбе. Там они, наверняка, продавались. Он стал оглядываться, высматривать – есть ли у кого-то карта, нашел одного из таких счастливчиков, подсел к нему и попросил показать – где находятся талибы, а где представители Северного альянса.
Пару дней они провели почти в безделье, акклиматизируясь, разговаривая с теми, кто здесь уже числился старожилами. В первый же день они познакомились с таксистом, который согласился с ними работать. Когда-то он учился в Минске на стоматолога, знал русский, чтобы набить себе цену при первой встречи процитировал что-то из Есенина, да и во время поездок почти не умолкал, жаловался, что стал русский забывать, и вот теперь ему практика нужна.
– Зачем тебе практика то? – удивился Сергей, – собрался в Таджикистан перебираться, а потом в Россию или в Белоруссию?
