– Тебе тоже надо ехать, – сказала на другой день Катя. – Надо ехать.
– Не хочу. – Он, лежа в кровати среди подушек, потянулся, обнял ее, потянул к себе. – Не хочу никуда уезжать. И не говори ничего. Лучше доскажи про царя Кора, с утра начала и бросила.
– Ну, ладно, – поддалась Катерина. Высвободилась, устроилась поудобнее. – Слушай дальше. Жил он с двумя сыновьями и с дружиной тут недалеко. На высоком бугре стоял город Искор, а напротив на скале – царская крепость, похожая с виду на птичье гнездо. На гнездо птицы Рык.
– Постой, Искор – твое село, и вовсе не на бугре.
– Село потом поставили, а городок в стороне отсюда. Бугор тот до сих пор все знают, а напротив него – скала. Жил царь Кор в крепости с сыновьями, а жены у него не было, померла или в монастырь ушла на старости.
Катя коротко задумалась. Ничего про царицу не вспомнила и продолжала:
– Старший – добрый сын, женатый. Детки в городке у него, хозяйство. Сам у царя в крепости воеводой служит. Младший совсем никудышный. Только одно знает: для забавы на коне скакать, на пирах бражничать да за девками волочиться…
– А третий?
– Не было третьего.
– Как же не было, если в русских сказках всегда три сына?
– Я тебе про то сказываю, как до русских было, когда царь Кор правил. Будешь дальше слушать?
– Буду.
– Так вот, младший сын, Мичамортом его звали, ссильничал девушку Тариалу, дочь шамана. Хуже того, напал он на девицу Тариалу не где-нибудь, а в священном лесу, прямо под скалой, на которой стояла крепость. Когда шаман нашел свою дочь Тариалу, выспросил, что случилось, почему одежда мятая, венец порванный. Она призналась. Пошел шаман к царю Кору требовать наказания злодею. А там опять пир. Сидят за столами дружинники и полководцы, вельможи, богатыри-герои – весь цвет пермской земли. Вошел шаман, не помню, как его звали, – Бариморт, кажется. Вошел такой страшный на вид, что у царя в руках ендова с брагой так и перевернулась. Хлоп!
Катя взяла ковш и показала, как перевернулась ендова.
– Пиво по доскам течет, а шаман говорит: мол, теперь настанет конец времен.
– Угрожает?
– Почему угрожает? Правду говорит. Раз такое безобразное дело творится, да еще в священном лесу, – значит, конец времен. А бражники царские только насмехаются: мол, девица сама виновата, не убереглась. Тогда непутевый Мичаморт вскочил и сказал, что женится на дочери шамана, потому что любит ее и от любви безумен сделался, когда сильничал. Шаман говорит: не согласен я, любовь через силу – где это видано? Тогда царь спрашивает: чего тот хочет, неужто сына за грех полюбовный казнить велит? «Сына ты так и так потеряешь, – отвечал шаман. – Это дело решенное. Гляди, скоро свой городок потеряешь и крепость». Хотел дальше говорить, да вот за такие дерзкие слова бражничавшие вытолкали его взашей. И давай пуще прежнего пировать: мол, до конца времен успеем набражничаться. И вот настал вечер следующего дня. Прискакал в крепость гонец с донесением, будто идет на Искор дикое войско из людей в кумачовых одеждах и медных доспехах. Войско несметное. Вспомнил царь пророчество шамана и не стал посылать навстречу войску старшего своего сына, воеводу. Послал только полковника. Полк вместе с командиром полег, а нашествие продолжается. Уже земля дрожит – так дикие люди кумачовые топают, идут на Искор. Выслал царь другого полковника с войском. И это войско пало. Окружили враги город Искор, подожгли его стены, и на стенах, командуя оборонщиками, погиб в неравном бою старший сын Редигар, отцовская надежа. Заплакал царь Кор. Понял, что конец времен и вправду пришел. Ну, так не сдаваться же? Раз уж все равно. А бой уже идет в городе, царь с последними верными бойцами с крыши на крышу прыгает, мечом машет. И тут откуда ни возьмись – Мичаморт, а в руках его не меч. Держит в руках большое, как валун-камень, яйцо. Это, говорит, яйцо птицы Рык, которое снесла она в расщелине нашей скалы. Я его нашел и спас. Прилетит птица Рык за яйцом и принесет нам спасение.
