– Знакомьтесь: Полина Казакова, моя приятельница, – Павел Аржанов, адвокат. Я когда-то писал статью об одном уголовном деле. Тогда мы и познакомились…
Мы с Павлом кивнули друг другу. Он заказал себе кофе, какой-то салат и десерт.
– Об этом кренделе ты тоже будешь писать? – спросил он Антона.
Разумеется, Ярцев понял, о ком речь, и неохотно ответил:
– Придется: задание редакции. Я-то человек подневольный, да и пишу я о таких подонках для того, чтобы люди знали, какая мерзость рядом с нами живет, и опасались их… А вот ты… Как ты его великолепно защищал, Паша! Я пришел в неописуемый восторг! Такие перлы речевые! Ты же просто соловьем заливался!
В голосе Антона явно сквозила издевка. Но Павел, к моему изумлению, вовсе не обиделся. Он спокойно, с достоинством ответил:
– Я тоже человек подневольный, Тоша. Я призван защищать подозреваемых. Статью четырнадцатую никто пока не отменял.
– Это что еще за статья такая? – с сомнением спросил Ярцев.
– Каждый невиновен, пока его вина не доказана, – блеснула я знанием Уголовного кодекса.
Павел удивленно посмотрел на меня:
– Полина, вы – юрист?
Я кивнула.
– Она – юрист, а ты – артист, – сострил Ярцев. – Как ты играл свою роль! Роль прекрасного адвоката. Не сомневайся, Паша: теперь все авторитеты уголовного мира нашего Горовска запишут тебя в свои личные адвокаты.
– Слушай, Антон, ты что, хочешь поссориться со мной? – Павел перестал есть свой салат. Он смотрел на Ярцева спокойно, но с некоторым удивлением.
– Очень хочу. Но не буду.
Настала моя очередь удивляться. Я уставилась на Ярцева. Я давно не видела его таким.
– Антон, ты что? Человек выполнял свою работу…
Мои слабые попытки высказаться в защиту справедливости только подлили масла в огонь. Ярцев вскипел:
– Полина, ну хоть ты не делай вид, что все нормально! Этот урод убил мальчика, предварительно хорошенько поиздевавшись над ним. Ведь ясно же, что Суруляк – законченная мразь! А он, – Ярцев кивнул на Павла, – его защищал! Защищал этого подонка! Да я бы… я бы… своими руками его задушил! Честное слово…
– Меня или подонка? – Павел вообще отодвинул от себя тарелку и снова прямо и спокойно посмотрел в глаза Ярцеву. – Да, Антон, я его защищал. Защищал, потому что это – мой долг. Как ты знаешь, у нас каждый имеет конституционное право на защиту. Даже такая мразь, как этот Суруляк. Он – мой клиент, и я всего лишь выполнил свою работу. Выполнил честно, так же, как ты сам сейчас пойдешь в редакцию и будешь там выполнять свою. И другой адвокат на моем месте сделал бы то же самое, уверяю тебя! Суруляка оправдали, потому что улик действительно было недостаточно, коллега не даст мне соврать, – при этих словах Павел кивнул на меня. – А все сомнения в доказательствах трактуются в пользу обвиняемого, таков закон.
Он замолчал и посмотрел на меня, как бы ища поддержки. Я промолчала, так как опыта адвокатской практики у меня не было и на звание коллеги Павла я уж точно не тянула. Но мое молчание каждый из них расценил по-своему.
– До твоего прихода мы с Полиной как раз говорили о том, что Суруляк виновен, это и козе понятно. Бегающий взгляд выдавал преступника с головой, мы за ним весь процесс наблюдали!
Адвокат печально усмехнулся:
– Взгляд! Ну, Антон, ты даешь! Взгляд, как говорится, к делу не пришьешь… Я скажу вам больше, ребята. Суруляк сам признался мне, что это он изнасиловал и убил мальчика!
