Незнакомка, не дождавшись ответа, подошла к девочке и поднесла руку к ее голове, видимо, чтобы погладить. Но рука застыла на полпути. Женщина брезгливо сморщилась и убрала руку, сверкнув прямо перед лицом девочки хищным таким же ядовито красным, как ее помада, маникюром. Затем обошла ее и, виляя задом, прошла в комнату.
– Кто это?
– Не твое дело, – сухо ответил Костик на робкий вопрос. – Чтобы через пять минут тебя здесь не было, ты меня поняла? – наклонившись, прошипел он в лицо девочки.
После чего, слегка прихрамывая, он прошел вслед за своей гостьей в комнату.
– Его все-таки получилось отремонтировать! – радостно воскликнула дамочка, подойдя к письменному столу. На столе стоял кассетный магнитофон, который так отчаянно паял Костик, только теперь он был собранный.
– Ты мой герой! В мастерской его отказались брать, сказали, что не подлежит ремонту… Как я могу тебя отблагодарить? – сладко спросила женщина, подойдя к Костику, и положила ему руку на плечо.
– Что-нибудь придумаем… – томно ответил тот, после чего обернулся и увидел, что девочка все еще стоит в коридоре и смотрит на них.
– Я что тебе не ясно сказал?!
Немного помучавшись с заевшей молнией на курточке, малышка все-таки застегнула ее, надела шапку и, кое-как закутавшись шарфом, открыла входную дверь. Выходя, она обернулась: Костик сидел на диване рядом с рыжей женщиной и поглаживал волосатой рукой ее колено. Девочка закрыла дверь и, кашляя, поплелась вниз по ступенькам.
Во дворе было пусто. На детской площадке никто не качался на качелях, не висел на турниках, не играл в песочнице. На улице стояла ранняя холодная весна, и до открытия сезона уличных игр, похоже было, еще далеко.
– Гадкий, гадкий Костик… Вонючка… – бубнела себе под нос девочка, стоя возле ржавых качелей.
Краска на сиденье качелей облупилась, дерево было сырое. Она неохотно взобралась на него и начала потихоньку раскачиваться. Скрежет ржавого металла заполнил детскую площадку. Проходившие мимо люди, слышали противный скрип и видели одинокого ребенка, раскачивающегося над лужей, но очень спешили попасть в теплые квартиры, поэтому бросали на девочку лишь короткие взгляды, а потом быстро скрывались в подъезде.
Проржавевшие за зиму качели не хотели взлетать высоко. Девочка подождала, когда качели совсем остановятся, горько вздохнула и спустилась на землю. Видимо решив попробовать найти развлечение в катании с горки, она поплелась в ее сторону. Взобравшись по железным ступенькам на верх, она села и съехала вниз. Спуск получился медленный. На грязной горке осталась полоса, прочищенная от грязи и ржавого налета, которые теперь были на штанах и куртке. Обнаружив это досадное недоразумение, девочка стала испуганно отряхиваться, но это было бесполезно. Штаны и куртка не стали чище, только руки тоже стали грязными. Со страхом оглянувшись на окна дома, словно за ней могли оттуда наблюдать, она обтянула куртку пониже и, спрятав руки в карманах, отправилась бродить по детской площадке.
Тяжелые облака, казалось, опустились еще ниже. Девочка смотрела, как они плывут в отражении в воде, присев на корточки возле большой лужи. Ветер трепал ее волосы, выбившиеся из-под шапки, и заставлял воду в луже покрываться рябью. Покрасневшими от холода пальцы отщипывали кусочки от прошлогодней травы. Девочка бросала их на воду и смотрела, как они словно маленькие кораблики плывут по волнам и прибиваются к грязному берегу. Это занятие прервало бурчание: желудок настойчиво требовал еды. Девочка посмотрела в сторону дома. На кухне горел свет.
