Последний дар. Книга 2. Имя - страница 6

Город показался на рассвете. Острые шпили издалека походили на очень высокие деревья. Ревна по сравнению с Илассетом казалась крошечной и гораздо более молодой. Изначально столицей была другая крепость, что располагалась на берегу Оси, но ветвь росла всё дальше на север, пока её не остановил горный хребет, за которым начинались земли Владыки. Город построили, когда между скалами существовал проход, но лет сто назад его уничтожила лавина, и прадед Виктара назвал столицей Ревну. Хотел ли он спрятать казну и сокровища ветви подальше, или наслаждаться уединением и здешними красотами, или всё сразу – Севир не знал.

Они с Ренфелом прошли через пару поселений. Местные косились на чужаков с подозрением. Вернулся страх, который довелось испытать на границе, когда приметы Севира огласили на всю площадь.

Ренфел поначалу держался чуть позади, но, заметив, что Севир постоянно оглядывается, поравнялся с ним и по-отечески приобнял. Севир невольно замедлил шаг и только сейчас понял, что дыхание сбилось: так спешил оказаться в городе, что чуть ли не бежал у всех на виду.

– Нам туда, – Ренфел кивнул на небольшую лавку, украшенную резной вывеской и фигурой волка у входа. Внутри пахло деревом и краской, под ногами шелестели опилки и стружка.

Щуплый безымянный мужчина стоял спиной к двери. Он лишь искоса глянул на гостей и продолжил вырезать из крохотного брусочка игрушку. Ренфел не спешил начинать разговор, лишь прошёлся вдоль прилавка, сделав вид, что осматривает товар. На полках рядочками стояли солдаты, лучники, лошади и собаки, девчачьи куклы и совсем уж простые погремушки для малышей.

– Вы хозяин?

– Ну я. Кукольник моё прозвище.

Севир обомлел.

«Безымянный – и хозяин лавки! Ничего себе порядки в шестой ветви».

– Головоломки, смотрю, не делаете?

– Спроса нет, – буркнул Кукольник, не оторвавшись от дела, – мелюзга нынче бестолковая, ей всё в войну играть хочется.

Севир не сдержался и громко чихнул.

Кукольник бросил на него быстрый взгляд и договорил:

– Брать что-нибудь будете? Или поглазеть зашли?

– Я, в общем-то, хотел сына к делу пристроить. Возьмёте к себе?

– Мне работать на безымянную шваль?!

Слова сорвались с языка прежде, чем Кукольник успел ответить. Севир даже не подумал подыграть Ренфелу.

Кукольник отложил игрушку, отряхнул руки и принялся собирать со стола инструменты, укладывая их в кожаный чехол.

– Не в имени ценность человека, а в его деяниях.

– Для богини что-то не очень важны безымянные, раз одаривает она только наречённых! – возразил Севир, закипев сильнее.

– И это странно, ведь у самой Двуликой нет имени, малыш, – хмыкнул Кукольник и повернулся к Ренфелу, – знаете старую пословицу? «Имя глупца не высекут в камне, а безымянного барда…»

– «…прозовут мастером и будут помнить в веках».

Севир заметил, что рука Ренфела лежит на рукояти кинжала, а Кукольник не спешит убирать пальцы со скальпеля. Резко стало не по себе.

«Если это секретная фраза, то почему оба так напряжены?»

– Что он рассказал тебе? – вдруг спросил Ренфел.

Кукольник хмыкнул.

– Что убедить тебя сможет личная история. На всякий случай он рассказал несколько. Вот первая. Однажды его сын пробрался в хранилище и поменял местами три сотни шкатулок. Работа в мастерской встала на неделю, пока не сверили списки. А ещё он так часто использовал свой дар на отце, что лишил его…

– Всё, всё, довольно!

Ренфел шумно выдохнул, наконец расслабившись, и первым протянул руку. Посмеиваясь, Кукольник поприветствовал обоих: Севир ответил на рукопожатие машинально, так до конца и не поняв, что произошло.