Бригадир выписал и путёвку и накладную на груз – всё честь по чести. Никакого подвоха Ефим не почуял. Ну, отвёз, одним словом. Родственники бригадира ему даже зелёненькую, трояк, сунули, вяленого пудового сома в мешковину завернули – в благодарность. Эх, знал бы Ефим, каким боком ему выйдет эта благодарность! А этого сома он всю жизнь потом помнил. Да он бы тогда же свернул бы шею этому бригадиру, прямо на том месте, где тот его уговаривал пойти в этот треклятый рейс.
Прошла неделя. И вдруг заявляются к нему в дом милиционеры из района – двое. Оба при наганах. Один сержант милиции, а второй старший лейтенант. Вошли в избу, вежливо поздоровались:
– Здравствуйте.
В этот момент Ефим сидел как раз за столом – лапшу трескал. Перед этим рюмашку, как и положено после тяжёлого трудового дня, опрокинул. Буркнул в ответ, недовольный, что его отрывают от еды:
– Здравствуйте. А вы не заблудились?
– Да нет, Ефим Егорович, вряд ли. Ведь это вы Шереметьев?
– Ну, я. А в чём дело, товарищ старший лейтенант?
В этот момент со двора Галина вернулась, встревожилась:
– А что здесь происходит? – Не получив ответа от непрошенных гостей, повернула голову к мужу. – Ефим, может, ты скажешь.
– Да я и сам ничего не понимаю. Ты иди с ребятишками в светличку, мы тут сами разберёмся. Не волнуйся, Галя. Товарищи, видать, дверью ошиблись.
Когда ребятишки с женой затворились в соседней комнате, старлей сел без разрешения на стул, забросил ногу на ногу, обтянутые в синие галифе и сварливо ответил:
– Нет, Ефим Егорович, мы не ошиблись, органы просто так не приходят.
– Разобраться бы надо.
– Правильно, вот и давайте разберёмся. Скажите, ТВ 07 29, это номер вашей машины?
– Так точно, моей.
– А вы отвозили груз неделю назад в соседнюю деревню?
– Было такое, отвозил отходы.
– Отходы, говоришь.
– Да, отходы. Да вы можете по накладной проверить. В ней всё написано: груз, вес, подпись бригадира.
– Нет никакой накладной, проверили уже.
– Как, нет!
– А так, и нет.
– А вы бригадира спросите, он скажет.
– Спрашивали уже. Он утверждает, что никуда вас не посылал, никакую накладную не выписывал и путёвку на рейс не давал.
– Да как же так! Ведь врёт он, врёт самым наглым образом! – закричал в отчаянии Ефим. – Вы в бухгалтерии поищите, там они, бумажки-то, должны быть. Туда я их сдавал.
– И в бухгалтерии были, нет их там.
Ефим вспомнил: главным бухгалтером совхоза была жена бригадира, а учётчицей его племянница. Ефим охнул внутренним голосом, завопил. Только сейчас он всем нутром своим почуял, что дело принимает серьёзный оборот. Сердце захолонуло, по телу пробежала дрожь. Мысли скакали блохами. Ненужные какие-то, посторонние: сена так и не накосил, изгородь падает, баню не доделал, дров не привёз – всё некогда. Сейчас он старался припомнить, чем насолил бригадиру – ничем будто. За что же он так его подставил?
А старлей, пристально наблюдая за изменениями на лице Ефима, продолжал:
– За хищение государственной собственности в особо крупном размере, Ефим Егорович, знаете, что полагается? Зерна в государстве и так не хватает, а тут таким хищническим способом. Если каждый даже по горсти сворует, и то… А тут целый грузовик. Это надо же до такого додуматься: за трёшку да за сома.
– Подождите, подождите, какое зерно. Я же отходы отвозил!
– Да не отходы, а самое настоящее зерно.
– Вы хозяев спросите, они подтвердят! – цеплялся за последнюю щепочку Ефим. – Они-то не соврут.
