И всё же даже по прошествии стольких лет желание истязать собственную плоть никогда не покидало Грешника, напротив год за годом становясь лишь сильней. Он свято верил, что должен понести заслуженное наказание за те страдания и боль, что он причинил другим людям, из-за чего он просто обязан разделить хотя бы какую-то часть этой боли с теми, кого уже нет в живых. И потому его руки, в давно заученной последовательности действий в очередной раз оголяли тело до пояса. Грешник молча смотрел вверх. Бесконечные плеяды звёзд отвечали ему своим равнодушным, возможно даже презрительным взглядом, безмолвно созерцая эту церемонию. Мужчина опустил взор на свою грудь и руки, покрытые множеством больших и малых шрамов. Некоторые из них зажили давным-давно, другие же только начали обрастать кожей. Лезвие ножа блеснуло в лунном свете и устремилось к оголённому телу. Лёгкое, едва заметное мгновение далёкой боли тут же взорвалось ослепительной вспышкой ярких образов внутри человеческого разума. Семь человек. Один за другим – они падают, кровавыми фонтанами орошая столь жадный до влаги песок. Семь человек. И старик…
– Саймон, – неожиданно произнёс вслух Грешник.
Очередной образ, будоражащий просторы сознания. Обветренные старческие губы, едва начавшие изрекать слова мольбы. Но дуло пистолета непреклонно. Зрачки Саймона стремительно расширяются, и звучит выстрел. Одна секунда… Одно мгновение – и ты не более, чем пустая оболочка, которой уже безразлично, что с ней сделают. Истлеет ли она в лучах палящего солнца, обратившись в прах? Станет ли поводом для радости очередного некрофила? Или же просто насытит желудки пятерых человек…
Видение исчезло, распавшись, растворившись во всепоглощающем мраке. Впрочем, как знать, – возможно, оно только затаилось, чтобы потом с новой неистовой силой обрушиться на измученный разум, пытающийся укрыться от дневных невзгод под покровом ветхих сновидений.
Мужчина отодвинул нож от своего тело, вместе с тем отметив, что порезы на этот раз получились чуть глубже, чем обычно. Небольшая струйка крови потекла вниз по животу. Однако боли почти не было, – своеобразный побочный эффект. Чем больше ты ранишь плоть и сознание, тем менее восприимчивы они становятся к подобного рода пыткам. Грешник очистил лезвие от собственной крови и убрал оружие в ножны, после чего наконец-то оделся. Его взор опять устремился к небу, словно именно там хранятся ответы на мучившие его вопросы. Он вдохнул полной грудью ночную прохладу, а затем также шумно выдохнул, направившись к своему лагерю и теплу постепенно угасавшего костра.
Джепетто подбросил в огонь остатки найденного мусора, пригодного для сжигания. Пламя в знак благодарности ярко полыхнуло и с жадностью накинулось на поданное ему угощение.
– Ну и сколько мы должны ещё искать? – спросил Псих.
– Столько, сколько потребуется, – холодно ответила Зажигалка. Время от времени она оглядывалась по сторонам, ожидая, что из мрака выплывет знакомый силуэт. Курильщик, кажется, уже утомлённый их болтовнёй, расположившись поудобнее, насколько это в принципе было возможно человеку, никогда не снимавшему с себя железную броню, начал потихоньку сопеть.
– Порой я забываю, – не унимался панк. – Зачем нам вести эти бессмысленные поиски?
– Могу напомнить, – привычным басом внёс свою лепту в тему разговора Джепетто.
– Да помню я! Помню! В противном случае каждый из нас давно бы получил пулю в затылок! Но это ведь когда было-то!
