К началу XX века право консульской юрисдикции России распространялось на многие восточные страны и, в связи с этим, вставал вопрос об организации там консульской судебной системы и судопроизводства, которые должны были определяться Российским законодательством.
Все эти вопросы были прописаны в действующем консульском уставе, но, на практике, белых пятен было больше, чем ясных правил. В Иерусалиме Алексей начал изучать систему российских консульских судов в Турции и даже написал несколько докладных записок в МИД о том, как распространить этот опыт на другие восточные страны. Весь свой научный архив он перевёз в Сиам, но уже почти два года к нему не прикасался, и папки пылились в углу его кабинета.
Весь день Кири провела в украшении дома к приходу Алексея. Ком с утра еще был послан за цветами и потом они вместе с ним составили два огромных букета для гостиной и столовой. По всей длинне террасы слуги расставили орхидеи в больших горшках и дом превратился в благоухающий сад.
Около пяти часов Ком начал накрывать чайный стол в гостиной, а Кири с отцом, расположившись на террасе, стали ждать гостя. Генерал заметил, что его дочь оделась во все белое, а волосы украсила большой кремовой камелией из их сада. Он сосредоточено молчал, и Кири, чувствуя, что отец чем-то озабочен, пыталась развеселить его только им одним понятными шутками из её детства.
Генерал реагировал вяло, слегка улыбнувшись, и тогда она села за рояль и заиграла его любимый вальс Чайковского. Старинный тайский дом заполнила великая музыка к волшебной сказке Гофмана, – слилась с нежными ароматами тропических цветов, запахом свежезаваренного чая и лучезарным счастьем, исходившим от Кири.
Когда она закончила игру, часы пробили половину шестого, и раздался долгожданный стук в дверь. Кири на миг замерла и, в этот момент, генерал Ваттхана тихо произнес: «Это не он, детка…», но она, не услышав, вскочила из-за рояля и бросилась в холл. Ком уже успел открыть входную дверь и держал в руках письмо, которое только что доставил посыльный.
– Ком, это мне? – нетерпеливо спросила Кири.
– Нет, для генерала, записка из русской миссии, – и слуга понес письмо на террасу.
Кири сгорала от нетерпения, но все же дождалась, когда отец прочитает письмо и спросила:
– Это от Алексея? Что с ним, отец?
– Да, дорогая, с ним все в порядке, но он не придёт – ни сегодня, ни завтра – никогда… Я же тебе говорил, что все это игра… Он просто развлекался с тобой, – отчеканил старый генерал и вызывающе посмотрел на дочь.
– Нет, это невозможно, отец! Мне нужно немедленно, сейчас же, ему позвонить и самой узнать, что случилось!
– Ты собираешься звонить малознакомому мужчине и спрашивать, почему он отменил визит к нам? Прошу тебя, звони, но этим ты себя только скомпрометируешь!
В глазах Кири промелькнуло сомнение, и уже менее решительно она подошла к аппарату и сняла трубку. Генерал резко поднялся из кресла и зашагал по террасе – он блефовал и явно нервничал, но связи по-прежнему не было и Кири горестно опустилась на диван.
Облегченно вздохнув, Ваттхана примирительно произнес: «Утро вечера мудренее, Кири… Сейчас мы с тобой выпьем чай и будем вспоминать наши проделки в Париже с ton petit Com, хорошо? Помнишь, когда тебе было 5 лет, ты очень хотела пони и мы с тобой и Com пошли aux marché Les Halles? Ты увидела там маленького пони, который не продавался, но ты захотела его во что бы то ни стало? Ты тогда сказала Monsieur le propriétaire, что отдашь ему ton petit Com в обмен на пони. И ton petit Com был готов остаться, только чтобы ты получила лошадку, помнишь? Это было так смешно и трогательно…» Кири рассмеялась:
