Аня подхватила маму под руки, чтобы та от удивления не потеряла сознание.
– Всё хорошо, мама, Аня, – успокоил я женщин. – Тёмные времена Беловых закончились. Теперь наша жизнь кардинально изменится.
– Мы… Можем идти? – аккуратно спросил меня Серебряков.
– Можете, – ответил я. – Но перед этим последнее указание.
– Что… будет угодно? – выдавил из себя Семён Андреевич.
Ему было ой как непросто привыкнуть быть подчинённым. Ничего, пусть входит в новую роль. Заслужил.
– Один миллион рублей вернётся к вам, – сказал я.
Серебряковы заулыбались так, будто я сделал им самый лучший подарок.
Но я поспешил их разочаровать.
– Ваша семья ведь владеет многими строительными компаниями, верно? – продолжил я. – Используйте этот миллион на реставрацию нашего особняка. Я хочу, чтобы уже завтра вы приступили к работе.
Глупые ухмылки исчезли с их лиц. Они понимали, что больше им меня не обмануть. И даже с ремонтом не накосячить по собственной воле. Удобная штука – эти клятвы.
– Как будет угодно, Владимир Алексеевич, – неохотно ответил старший Серебряков.
И на этом этот безумный день подошёл к концу.
Этим вечером мы праздновали безоговорочную победу. Вражда с Серебряковыми была окончена, и Беловы, наконец, обрели свободу. Такого пира у нашей семьи не было уже давно. А, может быть, и никогда.
Впервые мама с сестрой не горбатились у плиты, чтобы накормить родню. Я решил, что по такому поводу мелочиться не стоит, и оплатил услуги повара, что работал в одном из ближайших ресторанов.
Сытые и уставшие от переживаний мама и Аня уснули раньше всех. Мы с Сергеем ещё долго сидели на веранде и разговаривали о жизни и о дальнейших планах.
Я не стал посвящать его во все свои амбициозные идеи, хоть таковых у меня было очень много.
В первую очередь я собрался разделить полученную сумму на три равные части. Миллион – на ремонт дома. Ещё один – на личные сбережения и прочие траты семьи. И, наконец, последнюю треть я был намерен вложить в развитие своего дела.
Мы с Бродским заложили добротное, хоть и крайне новичковое начало новой алхимической промышленности. Но этого мне было мало. Это дело нужно было сделать чем-то большим. Чем-то, что захватит умы всех людей в Санкт-Петербурге. А быть может, и за его пределами.
Но мысли об этом я решил отложить на потом.
– Володь, я должен поблагодарить тебя, – неожиданно заявил Сергей, прервав нашу с ним мирную беседу.
– Даже не думай, – отмахнулся я. – Я – не чужой человек. Я – твой старший брат и глава нашего рода. То, что я сделал сегодня – было моим долгом.
– И всё же, Володь, спасибо, – повторил Сергей и улыбнулся. – Ты не представляешь, как я горжусь тем, что у меня есть такой старший брат.
Я не смог ничего ему ответить, поскольку всего меня переполнили трепетные чувства. Я был по-настоящему счастлив. Эта семья стала мнетем недостающими звеном, которогомне всегда не хватало.
В рядах ордена, в этой бесконечной мясорубке я никогда не испытывал ничего даже близко похожего на это. Это что же получается?
Семья важнее ордена?
Да. Похоже, так оно и есть. Но цели ордена важнее всего прочего. Потому что оттого, достигну я их или нет, зависит судьба моей семьи и всего мира.
Допив чай, мы с Сергеем разошлись по своим комнатам и крепко уснули. Сквозь сон я ещё долго слышал, как Гаспар и Теодора о чём-то мирно переговаривались на крыше у моего окна.
После напряжённых месяцев борьбы и адаптации в новом мире, наконец настала идиллия.
