– Вижу, ты выучил новые трюки, – подметил Мясников. – А мне точно не повредит хорошенько потренироваться.
Так, этот спектакль пора заканчивать!
– Слушай, ты с какой стати решил, что мы с тобой можем общаться, как старые приятели? – бросил Павлу я. – Либо объяснись, либо иди куда подальше. Меня твоё присутствие совсем не расслабляет, если ты ещё не понял.
Мясников встал рядом со мной, почти вплотную. Похоже, он не хотел, чтобы кто-то из студентов услышал наш разговор.
– Я благодарен тебе, Владимир. Вот и всё, – сообщил он.
В этот раз я даже удивления скрывать не стал. Так и застыл на мгновение с вытянутым лицом.
– За какой из пяти перечисленных пунктов? – поинтересовался я. – За личную неприязнь?
– За первый, – коротко ответил он. – Не знаю, как ты лишил меня магических способностей, но в процессе тебе удалось сделать кое-что важное.
– Конкретнее, Павел, – поторопил его я. – Скоро занятие закончится, а вместе с ним – и наш разговор.
– Я не стану оправдываться, но… – Павел опустил глаза. – Во мне была частичка тёмной магии.
Невооружённым глазом было заметно, что Мясникову это откровение давалось не просто. Он действительно не лгал мне, уж на этом этапе его враньё я точно бы раскусил.
– Я слышал, что род Мясниковых уже давно ходит на грани между тёмной и светлой магией, – вспомнил я.
«Светлой» магию называли условно. Правильнее было бы сказать: «между тёмной и очищенной». Но орденские понятия Павлу было знать незачем.
– Слухов про нас ходит много, и половина из них правдивы, – кивнул Павел. – Может, мне и не стоит рассказывать тебе об этом, но я всё же скажу. В нашей семье практикует иной ритуал очищения. Не такой, как в других дворянских семьях. Мясниковы именуют его ритуалом омовения. Если говорить простым языком – ритуал неполного очищения.
– Помыть правую руку, но не помыть левую? – нахмурился я. – Не очень-то гигиенично, на мой взгляд.
– Шутки шутками, но так оно и есть. Моя магия проснулась, когда мне было четырнадцать, – произнёс Павел. – Отец сразу же поставил блок на полное очищение, и часть скверны так и осталась в моей крови.
– Это объясняет, почему ты вёл себя, как конченый психопат, – сказал я.
– Что было – то было, – согласился Павел. – Но ты каким-то образом стёр тёмную магию вместе со всем моим запасом маны. Я месяц восстанавливался в санатории, и лишь неделю назад мою магию удалось вернуть. За это время я многое переосмыслил. Скажем так, на больничном отдохнуть мне не удалось. Я сутками вспоминал прошлого себя и… Сильно себя корил.
– Чтобы ты понимал, Павел, я верю твоему рассказу, – перебил егоя. – И даже в какой-то степени сочувствую. Но всё же не могу понять, зачем ты мне это рассказываешь.
– Ты сам попросил объясниться! – воскликнул Павел.
– Да, но это не объяснения. Это – исповедь, – подметил я. – И ты выбрал в качестве слушателя своего старого врага.
– Потому что перед тобой я чувствую больше вины, чем перед другими. За прошлый семестр я столько раз досаждал тебе… И на то не было ни единой причины. А вместо того, чтобы убить меня, ты взял и очистил мой разум от этой скверны!
– Поверь, я это сделал не специально, – ответил я. – Желания тебя убить у меня было куда больше. И той ночью в Закрытом Клубе этим бы всё и закончилось, если бы вражеский род не похитил мою сестру. Считай, всё это – просто удачное для тебя стечение обстоятельств.
– И всё же я благодарен тебе, – Павел протянул мне руку. – Прими мои извинения, Владимир Белов, и помни, что я твой должник.
