В тот воскресный вечер в парке царила атмосфера праздника. Слушая оркестр или танцуя с Полиной, Дмитрий всматривался в окружающих его людей, запоминая их счастливые лица, их радостный смех, и «упивался», царившим вокруг праздником, доводя себя до эйфории. В такие моменты он одаривал улыбкой незнакомых людей направо и налево, и они отвечали ему взаимностью, а девушки украдкой озорно подмигивали.
Однако бывали вечера, когда Егоров игнорировал танцы. Не задерживаясь перед оркестром, он прямиком направлялся в парк и точно раненый зверь, уронив голову на грудь, либо подолгу бродил по аллеям, либо из укромных уголков, таясь, наблюдал за гуляющими людьми. Потом срывался с места и бегом покидал Парк Культуры.
Вбежав, перед самым закрытием, в ближайшую пивную, он покупал несколько кружек пенного напитка и пробирался к свободному месту за высокой стойкой, а окруженный нетрезвыми мужчинами, делал первый глоток.
В такие вечера на Дмитрия накатывалась мучительная тоска. Зная историю минувшего, он вдруг начинал испытывать нестерпимую тревогу, а каждого встречного советского гражданина представлял мертвецом, присыпанным сырой землёй в глубоком окопе. Егоров переставал видеть счастливые лица, слышать радостный смех – в его ушах звучали разрывы снарядов и бомб, а перед глазами появлялся агитационный плакат – «РОДИНА МАТЬ ЗОВЁТ». После «приступов тревоги» Дмитрий не возвращался ночевать в коммунальную квартиру, а ехал на один из Московских вокзалов и покупал билет на ближайший поезд. Войдя в вагон он «падал» на своё место и засыпал беспокойным, пьяным сном. Поутру, очнувшись среди сонных пассажиров, Егоров ждал, когда чипы просемафорят о переброске в настоящее, и дождавшись заветного мерцающего сигнала, исчезал на глазах изумлённых попутчиков.
***
17 августа 2014 года. Москва.
Сонная Женя Алёхина в пижаме вошла в кухню. За столом с чашкой кофе в руке, сидела тётя Наташа – мама двоюродной сестры Маши, родная сестра Жениного папы.
Допив кофе, тётушка вытирала салфеткой следы губной помады на пустой чашке:
– Привет, племяшка. Как спалось?
Пройдя к столу, Женя села на стул:
– Хорошо… Даже что-то приснилось.
– Как там отец?
– Тянет лямку.
– А мамка?
– Рядом с ним в упряжке.
Посмотрев на часы, тётя Наташа засуетилась:
– Ух ты… Совсем опаздываю.
– А Вы куда?.. Сегодня же воскресенье. Я думала, мы вместе побудем.
– Извини, Женечка… Меня пригласили за город. Успеем налюбоваться друг дружкой.
– Так ведь рано ещё.
– Посмотри на часы – почти десять. Это вы с Машкой горазды спать. Наверное, полночи в интернете сидели?
– Типа того.
– Пока доеду… Пробки, будь они неладны, даже в воскресенье… Власти Москвы будто слепые.
– Вы о чём? Почему слепые?
– О пробках.
– Возможно, они не в состоянии решить проблему.
– Или не хотят.
– У Вас есть выстраданное решение?
– Я женщина, но и то понимаю. Нужно в Москве запретить левый поворот…
– Не поняла… Объясните.
– Только направо.
– А как всем ехать?
Ладонью руки, тётя Наташа изобразила маршрут движения автомобиля:
– Я же езжу, но всегда поворачиваю только направо. Да, объезжаю квартал или два, потом прямо, потом поворот, но только направо, и я на месте. Так и живу: налево ни ногой, ни колесом.
Улыбнувшись, тётушка встала и принялась собирать со стола посуду, однако Женя остановила её:
– Я уберу.
Хозяйка квартиры послушно вернула чашки и тарелки на стол:
– Чем думаете с Машкой заняться сегодня?
