В 8.00 на всех кораблях русской эскадры были подняты стеньговые флаги по случаю дня Священного Коронования Их Величеств. Особых торжеств затевать не стали, так как популярность конкретно этого царя среди матросов эскадры была невысока.
Также примерно в восемь часов утра госпитальное судно «Кострома» сообщило, что видело прошедшие сзади четыре японских крейсера. Напряжение среди офицеров штаба эскадры постепенно нарастало. Рожественский в отличие от своих подчиненных точно знал, что обнаруженные «Костромой» четыре крейсера были кораблями третьего боевого отряда японского флота, ведомого вице-адмиралом Дэва: «Касаги», «Читосе», «Отова» и «Нийтака». Моряки Первой Тихоокеанской эскадры называли их «собачками» адмирала Того. Это были отличные бронепалубные крейсера, способные поддерживать высокую скорость на протяжении длительного времени и имевшие очень солидное вооружение. Самым важным было то, что они имели существенное преимущество в скорости, благодаря чему могли спокойно оторваться от более медлительных русских. Навязать бой этим кораблям, укомплектованным достаточно опытными и сплаванными экипажами, было чрезвычайно сложно, и Часовских это учел при разработке плана сражения. Поэтому сообщение о появлении японских крейсеров за кормой русской эскадры было им проигнорировано.
В 9.00 командующий эскадрой передал распоряжение, обязывающее все корабли удвоить бдительность и объявить высшую степень боеготовности для экипажа. По мыслям адмирала Рожественского, вот-вот должна была начаться активная фаза плана, и сейчас от экипажей его кораблей требовалась повышенная внимательность. Примерно в это же время паровой катер с «Князя Суворова» забрал с миноносца «Бедовый» его командира, капитана второго ранга Баранова, и по первому отряду истребителей было передано сообщение, что на время отсутствия последнего в роли флагмана будет выступать миноносец «Быстрый» во главе с современником Часовских Оттоном Оттоновичем Рихтером. На мостик «Бедового» встал бывший капитан «Жемчуга» Павел Павлович Левицкий.
В 9.40 во мгле близ левого траверза русской эскадры начали вырисовываться японские крейсера пятого и шестого боевых отрядов.
Едва адмиралу доложили о появлении новых неприятельских кораблей, как Рожественский отдал приказ об увеличении хода броненосцам первого отряда и крейсерам до четырнадцати узлов.
Пятый боевой отряд Японского императорского флота состоял из устаревших кораблей времен Японо-китайской войны: броненосца «Чин-Йен» и однотипных бронепалубных крейсеров «Ицукусима», «Мацусима» и «Хасидатэ».
«Чин-Йен» являлся бывшим китайским цитадельным броненосцем немецкой постройки «Чжень-Юань», который японцы захватили при капитуляции базы Вей-хай-Вей в 1895 году. Для своего времени он был неплохим броненосцем, но даже к началу Японо-китайской войны безнадежно устарел. Орудия главного калибра стреляли не чаще, чем раз в пять минут, да и точность на дистанциях свыше десяти кабельтовых была крайне низкой. После модернизации японцы воткнули в него четыре современных шестидюймовых орудия системы Армстронга, но на борт могли стрелять только три из них. В корму так же можно было вести огонь из трех орудий. А вот в носовом секторе была лишь одна такая пушка, но зато в бронированной башне. К 1905 году скорость этого реликта была не выше восьми узлов, но, как утверждали японцы, на короткое время он мог разгоняться аж до одиннадцати. То есть практически любой русский современный боевой корабль мог догнать и без проблем расстрелять этого китайского инвалида.
