После горячего длинноногая соседка Уле достала сигарету. Герхардсен тут же принялся хлопать себя по карманам пиджака. Уле ничего не замечал. Но пухлый гей подоспел первым и, галантно поклонившись, щелкнул зажигалкой.
– Я победил, – ухмыльнулся он, глядя на Бьёрна Герхардсена.
Все рассмеялись. Детская выходка разрядила атмосферу. Рассмеялась даже Катрине. Ей стало чуть легче.
– Твое здоровье, Георг! – воскликнула Аннабет, подняв бокал.
– Не Георг, а Гогген! – закричал в ответ толстяк. – Все называют меня Тоттеном… – Обращаясь к длинноногой незнакомке, он пояснил: – Видели нового ведущего в телешоу «В субботу вечером»? Помните его анекдот про психолога?
Длинноногая заранее засмеялась и закашлялась, поперхнувшись табачным дымом. Уле не отрываясь смотрел в ложбинку между ее вызывающими грудями.
«Мне здесь не место», – подумала Катрине.
– И тогда пациент говорит: «Озабоченный-то не я…» – Гогген выпрямился, надул щеки и состроил глупую мину. Катрине поняла, что он кого-то изображает. – Он говорит психологу: «Доктор, вы сами хороши! Зачем такие картинки показываете?»
Длинноногая так и зашлась от хохота. Уле тоже. Катрине вдруг оцепенела: кто-то гладил ее под столом по ноге. Не Уле. Она не смела поднять голову, думая: «Только бы не Бьёрн! Неужели ему хватает наглости… Хотя, кроме него, некому». Она вздрогнула и покраснела; лоб покрылся испариной. Чужая нога поднималась по ее лодыжке и медленно опускалась. Вверх и вниз, вверх и вниз.
Катрине закрыла глаза и отпихнула чужую ногу. И тут он себя выдал. Покосившись на Бьёрна Герхардсена, она заметила, что он нисколько не смущен. Улыбался он вкрадчиво и в то же время вызывающе.
Ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, Катрине повернула голову и встретилась глазами с Аннабет. Заметила или нет? Во всяком случае, о чем-то догадалась. В животе у Катрине словно завязался тугой узел. «Аннабет все знает…» – подумала она. Вот стерва! И Бьёрн знает, что она знает… Наверное, сам ей признался… Она невольно покосилась на мужа Аннабет. Бьёрн улыбнулся и подмигнул ей. Кто еще что-то заметил? Аннабет, разумеется, и Гогген. Толстый гомосексуалист почуял в воздухе магнетизм, как олень чует в сумерках взгляд охотника… Он разглядывал ее с новым интересом. А Герхардсен продолжал улыбаться. Катрине опустила глаза, хотя в то же время презирала себя за то, что заранее готова сдаться. По шее заструился ручеек пота.
– Здесь так накурено! – воскликнула она. – Пойду подышу воздухом. – Спотыкаясь о чужие ноги, она направилась на террасу. Женская рука открыла ей дверь. Выйдя на террасу, она услышала, что другие гости тоже встают из-за стола.
– Кофе и ликеры в гостиной! – закричала Аннабет. – Наливайте себе сами! У нас самообслуживание… хозяева тоже хотят отдохнуть! – На последнем слове ее голос дрогнул.
Катрине дышала полной грудью. В июне ночи наступают поздно… Она облокотилась о перила и посмотрела вниз, на подсвеченный бассейн, и подумала, что в него, наверное, можно нырнуть отсюда, с террасы. Голубой полупрозрачный прямоугольник находился в центре вымощенного плиткой пространства. Двор окружали плодовые деревья. За ними угадывался уличный фонарь, который отбрасывал оранжевые отблески на тротуар за оградой. Катрине посмотрела еще дальше. Осло не было видно из-за рощи.
Она поняла, что он рядом, еще до того, как он заговорил. Он неслышно подошел к ней вплотную и остановился сзади. Катрине снова покрылась испариной.
