Петр досмотрел видео до конца.
– Ты теперь понимаешь? – воскликнула я.
– Что я должен понять… Что какой-то человек, назвавший себя профессором, несет ничем не обоснованный бред?
– Это не какой-то человек, я вчера нашла его на сайте ВЭЦ, и он действительно был крупной шишкой.
Но лицо моего бывшего выражало частично недоумение, а частично призрение в мой адрес.
– Ты мне не веришь, меня увезут, как увезли профессора, и неизвестно, что со мной станет, – обреченно проговорила я и рухнула на свою кровать, заливаясь слезами пуще прежнего.
– Так, – строго и утвердительно проговорил Петр, – прежде всего тебе нужно успокоиться и перестать выдумывать не весть что. Да, ты совершила преступление, вторглась в чужую квартиру, но это ведь не убийство, а твоя глупость в совокупности с безрассудством. Вот увидишь, тебя просто проверят на вирус и отпустят под наблюдение участкового, – уже мягким, дружелюбным тоном успокаивал он.
В этот момент с силой распахнулась входная дверь квартиры и появились люди в защитных комбинезонах.
– Всем оставаться на местах, – прозвучал приглушенный голос через защитную маску.
– Вы Юлия Котова? – обратился один из них ко мне, на что в ответ я лишь молча и послушно кивнула головой. – А вы? – спросил тот же человек, обращаясь теперь уже к Петру.
– Петр Смирнов, патрульный, прибыл по вызову диспетчера, – машинально отчеканил он.
Я только сейчас узнала его фамилию. «Довольно неброско, но и не мерзко», – неожиданно для себя подумала я, находясь в столь неприятном положении.
– Вы вступали с ней в телесный контакт? – продолжал задавать вопросы человек в белом комбинезоне, обращаясь к Петру.
– Нет, я вошел перед вашей группой и велел ей оставаться на месте.
– Это хорошо, она может быть переносчиком.
«Вот гад! Сам ты переносчик», – подумала я.
– Вы можете быть свободны, – сообщил он патрульному.
Петр неоднозначно взглянул на меня, и только сейчас в его глазах промелькнуло что-то вроде сочувствия.
– Может, я могу еще быть чем-то полезен? – обратился он к прибывшим на место инфекционистом, очевидно не желая бросать меня одну.
– Нет, дальше мы сами, – ответил старший из прибывшего отряда.
Петр еще раз посмотрел на меня, на этот раз с грустью, по всему было понятно, что ему меня жаль.
Я тут же отвела глаза в сторону, скорее не от обиды, а от злости и стыда за саму себя. Ну а что он еще может сделать, да и зачем, я сама во всем виновата, но в тот момент, когда я опомнилась и посмотрела на него, чтобы попрощаться, Петр уже уходил.
Мне захотелось его остановить, чтобы наше прощание не было таким грубым и непонятным, а может, оттого, что Петр – моя единственная тонкая ниточка, связующая настоящий кошмар с прошлой спокойной жизнью, которая должна была вот-вот оборваться. Но не успел он сделать и пары шагов к выходу, как чей-то приглушенный голос словно исполнил мое желание…
– Постойте! – прозвучала команда.
Петр остановился и замер.
– Как долго вы находились здесь с инфицированной? – последовал вопрос.
Петр медленно повернулся, в его глазах читались растерянность и волнение.
– Я же сказал, что вы почти сразу приехали, как только я вошел.
– Вы доложили диспетчеру о вашем прибытии ровно в десять, сейчас десять часов тридцать пять минут. Отбросим пять минут на всевозможные временные затраты в виде нашего сейчас разговора – итого целых тридцать минут вы находились вместе с инфицированной в одном замкнутом пространстве. Посему еще раз повторяю свой вопрос: что вы здесь делали все это время?
