Последний Рим, или Конец лжепророка - страница 11

В своем суде над желаниями души лжепророк сознательно либо бессознательно хулит бога. Душа – это частица бога. Но это-то как раз и пытается скрыть лжепророк и, увлекаясь собственным лжеучением, призывает не только осуждать и презирать душу и ее желания, но и непосредственно ненавидеть душу, то есть активно противиться.

"Любящий душу свою погубит ее, а ненавидящий душу свою в мире сем сохранит ее в жизнь вечную" (Иоан. 12).

Перед нами пример плохо скрытой ненависти к богу. Душа – частица бога. Связь с душой и следование ее желаниям обеспечивают человеку божественное участие и защиту. Первейшая задача лжепророка – разрыв этой божественной связи в целях ослабления человека, устранения подлинного божества. Лжепророк уводит человека от бога, стремясь занять его место. Хула на душу является хулой на самого бога. Призыв ненавидеть душу – это пропаганда ненависти к богу, причем ненависти массовой. Вся паства должна возненавидеть душу и давшего ее бога и поверить лжепророку.

Итак, лжепророк осуществляет подмену. Называя стремления души страстями, лжепророк осуждает эти страсти и характеризует их как похоти. Затем призывает к сопротивлению желаниям, уже опороченным, и предлагает освободиться от так называемых похотей и страстей. Так происходит отход от бога. Взошедший на Олимп Аполлон – apallaton (Paep. Evang. III 1.5), то есть "уничтожающий страсти" приводит в ужас олимпийский богов и преобразует мир. Никто не замечает, что власть неба оказывается в руках губителя.

Позднейший лжепророк вещает все о том же уничтожении страстей, все так же называя их похотями и приводя те же примеры. Блез Паскаль, перефразируя один из евангельских текстов, пишет: "Все, что есть у мира, является похотью плоти, похотью глаз и гордостью жизни[8]. Это страсть чувствования, страсть знания, страсть господства. Несчастна Земля проклятия, которую эти три огненные реки скорее воспламеняют, чем орошают! Счастливы те, которые, будучи на этих потоках, не погрузились, не увлечены ими, но укрепились неподвижно, и не стоят, но сидят в низком и безопасном месте, с которого они никогда не поднимаются до света, но только отдохнувши мирно на нем простирают руки к Тому, Кто должен их поднять, чтобы поставить их твердо и прочно в преддверии святого Иерусалима, где гордость не будет уже в состоянии нападать и поражать их; а они между тем плачут не потому, что видят, как плывут мимо все тленные вещи, увлекаемые потоком, но потому, что вспоминают свое отечество, небесный Иерусалим, который постоянно приходит им на мысль во время продолжительного изгнания". (Блез Паскаль. Мысли. XXX. СПб., Изд. журн. "Пантеон литературы", 1888).

В данном отрывке присутствует и протест лжепророка против потока как проявления жизни, протест против движения как такового. Он однозначно предлагает "закрепиться неподвижно". Так же, как и прежде, лжепророк пытается обличить человеческие страсти. Это все те же страсти знания, господства, да заодно и чувствования вообще! Лжепророк и не пытается оторваться от изначальной позиции apallaton'а. Он по-прежнему идет за ним и проповедует его учение уничтожения страстей, за которым прячется ущемление прав души и, что того хуже, противление богу. Лжепророк все с тем же рвением сопротивляется страсти знания и страсти господства, задействующих глубокие пласты мудрости души, накопившей бесценные сведения высоких цивилизаций. Но именно эти признаки цивилизации и раздражают лжепророка более всего. Он по-прежнему пытается помешать душе творить блага жизни, удобства и красоту, проявлять себя в творческом труде и наслаждении высокоорганизованной жизни. Все это лжепророк по-прежнему квалифицирует как соблазн и грех страсти знания и страсти господства. Лжепророк по-прежнему стремится уровнять всех и вся, и уровнять на самом низком животном уровне, поскольку именно этот уровень ему доступен более всего.