– Ну и?
– Хочешь проверить? – он рванулся было к ней с поцелуем, но тут же отступил. Одновременно с этим Алисия отпрянула назад и рассмеялась. – Я просто хорошо делаю свою работу!
– А ещё ты красивый и нежный, поэтому и ходят такие слухи… в смысле, так люди говорят, это не моё мнение…
– Жаль… А я надеялся, что всё-таки твоё… ну про красоту и нежность, ты же понимаешь, а не про…
Алисии вдруг захотелось сказать, что в жизни он кажется ещё более красивым, нежным и молодым, чем на экране. Орехово-зелёные глаза, тёмные кудри, идеальный профиль – Томас Дэвис был воплощением утончённой, почти женственной красоты. Но вместо этого она указала на браслетик у него в руках.
– А это что? Ты уверен, что не гей?
Он сжал губы в ухмылке, Алисия снова захихикала.
– Это просто воспоминание… – сказал он, глядя на вещицу. – Я оставляю на память что-то подобное во время каждого проекта. Такой способ напомнить себе, что это всего лишь роль, а не вся моя жизнь… и что эта работа закончится, и мне нужно и можно будет снова стать собой… Понимаешь?.. – он на секунду задумался, вздохнул и ухмыльнулся. – Не знаю! Просто браслет, который носила Эмили. Она ведь сестра Чарли, и он её очень любил. Я стащил его у неё несколько дней назад, перед тем, как она закончила съёмки. Ничего особенного.
Он пожал плечами и улыбнулся, но браслет из рук не выпустил. Алисия глядела, как он крутит его в руках. На прозрачные бусины падал электрический свет от прикроватной лампы. Разноцветные блики танцевали на ладонях Тома. Они жили своей жизнью, водили хороводы, плакали и смеялись…
– Эй, ты здесь? – тихо позвал Том, останавливая бег искорок.
Алисия поморгала и перевела взгляд на него. Несколько секунд потребовалось, чтобы понять, где она и что происходит.
– Прости… иногда мне кажется, что я попадаю в какой-то другой мир…
– Да уж, – усмехнулся он, – это заметно.
Он продолжал пристально её разглядывать.
– Расскажи что-нибудь о себе. Как ты стала писать? Откуда взялась такая печальная история?
Алисия взяла плед и набросила на ноги себе и Тому. Он действительно оказался очень маленьким, едва способным укрыть две нижние части очень стройных тел.
– Мы жили тут в Чикаго, в Норридже… – она вздохнула, собираясь с мыслями. – Я работала обозревателем в журнале. Ну знаешь, писала всякие небольшие истории в своей колонке. Дочь была совсем маленькой, мы еле сводили концы с концами. Роджер, мой муж, работал на мелкой должности в одном банке. Потом как-то неожиданно для себя я написала пьесу, которую поставили в местном театре. Я поняла, чем хочу заниматься. Но знала, что Роджер никогда не уедет из Чикаго. Он был жутким домоседом. Говорил, что мы и так живём в одном из самых прекрасных городов страны, зачем ещё куда-то ехать. Я писала украдкой от него, вообще от всех поначалу, иногда посылала сценарии на конкурсы или на киностудии. Но мне не отвечали… Я думала, что это всё так и останется мечтой. Я так любила свою семью, она была важнее всего, понимаешь…
Алисия замолчала.
– А что потом?
– А ты разве не знаешь? Я думала, что все уже в курсе.
Том покачал головой. Алисия сменила положение, оперлась поудобнее на спинку кровати, оказавшись плечом к плечу рядом с Томом, посмотрела на свои руки.
– Всё было хорошо, у нас была обычная семья… А потом мы попали в аварию. Муж погиб на месте, дочь неделю пролежала в реанимации… А у меня только сотрясение мозга… – к горлу, как всегда, подкатил комок. – Софи было бы сейчас 17…
