За столом на кухне сидят Дженис, мама и Приам. На пару секунд я замираю на пороге под удивленными взглядами своих домочадцев. Брат выходит из-за стола, я кладу коробку на обувную полку и бросаюсь в его объятия.
– Меня же всего месяц не было. – смеётся он.
– Месяц – это слишком много, – жалуюсь я, выпуская его из объятий. – Почему бы тебе не найти работу здесь? Я слышала, что в одной фирме не хватает плотников…
– Не говори глупостей, – язвит мама. – Его работа – одна из самых прибыльных. Тебе пора повзрослеть, Делайла.
Брат хмурится:
– Ну хватит тебе, мама…
Светлые волосы Приама выгорели под солнцем и приобрели соломенный оттенок, весь загорелый, он походит на актёра любовной мелодрамы (я бы не удивилась, если бы его фотографию захотели поместить на обложку исторического романа). Однако кожа его рук огрубела настолько, что я сквозь ткань рубашки почувствовала их шершавость. Только одно в нём не изменилось – горящие карие глаза, чуть прищуренные улыбкой. Когда приезжает брат, я не чувствую себя такой одинокой.
– Почему ты в костюме? – я оглядываю его строгий серый костюм и белую рубашку, застёгнутую на все пуговицы.
– Хочу приезжать домой в приличной одежде, – Приам вновь садится за стол. – Пусть соседи не думают, что мы сводим концы с концами. Не хочу, чтобы они задевали вас разговорами.
– Мы разве сводим концы с концами? – удивляется Дженис. – У нас всё хорошо! Не говорите ерунды.
– Ты отнесла отцу завтрак? – спрашиваю я.
– Да. Но я ещё не забрала поднос. Думаю, он уже позавтракал.
– Ничего. Я переоденусь и заберу сама.
При упоминании отца ни один мускул на лице мамы не дрогнул. Но по её следующим словам я понимаю, что она всё же не пропустила это мимо ушей.
– Найди себе оплачиваемую работу и перестань тратить время впустую, – мама поднимается и направляется к лестнице. – Или я научу тебя шить, будешь мне помогать.
Если и есть что-то, чем я никогда не захочу заниматься, так это шитье. Страх случайно пустить руки под иглу и превратить их в дуршлаг преследует меня с детства. Доступные профессии появляются в голове одна за другой: няня, репетитор по математике для малышей, сиделка для престарелых родителей, бабушек и дедушек, садовница… И я готова перепробовать их все, лишь бы не обращаться к шитью. Я боюсь игл, как огня.
На самом деле, я не раз пыталась найти работу, но мои стремления разбивались о стандартные вопросы. «У вас есть опыт работы? К сожалению, все позиции заняты. Есть образование? Нет? Тогда вам не к нам. Сколько вам лет? Слишком юны». Из-за постоянных отказов я решила делать выпечку и продавать её в ближайшие пекарни каждый раз, когда мне понадобятся деньги.
– А я вот не хочу работать, – говорит Дженис, прерывая поток моих мыслей. – Я лучше буду вам готовить.
Приам смеётся и тянется к сестре, чтобы растрепать её волосы, но та перехватывает его руку и строго качает головой:
– Больше не позволю!
А сама обходит стол и, растрепав волосы брата, бежит вверх по лестнице. Все расходятся по комнатам – в том числе и я со своей покупкой. С распаковкой не спешу – кладу коробку на кровать и иду переодеваться. В какой – то момент из-за двери раздаётся чей-то голос. Я замираю, стоя у платяного шкафа, и прислушиваюсь. Это Приам. Он говорит то медленно, с грустью, то загорается энтузиазмом и активно рассказывает что-то, время от времени прерывая речь низким смехом. Через некоторое время его голос стихает. Когда выхожу в коридор, застаю брата сидящим слева от двери отца, обхватив голову руками.
