Среди расстроенных рядов метался с оскаленным, почернелым лицом капитан. Бил во всё кулаком. Левой рукой сжимал рукоять «тэтэшника».
– Расстреля-а-ю, мать вашу! На-а-азад! Проститутки! Враги народа…
Кто-то огрел его прикладом в спину. Матерясь, капитан рухнул под бегущие «гавнодавы». Кстати говоря, некоторые успели подумать, что завезли эти ботинки с двойной, подбитой гвоздями подошве, с кожаными шнурками в 1914 году из Америки. Тогда к началу первой мировой войны для действующей царской армии катастрофически не хватало сапог. Вот и завезли с обмотками.
…На встречу в пыльном броневичке с вращающейся башенкой с 45-мм орудием не ехал, а мчался кто-то грозный. В сине-красной фуражке ведомства НКВД. Когда он выскочил, точно его пружиной толкнуло, из открытой наполовину башенки, все увидели глубоко запавшие глаза. Скучились испуганно на его пути.
– Я сотрудник особого отдела дивизии майор Бобриков! Панику прекратить! Остановить паническое бегство. Бегом марш на позиции. Живо, кому говорят! Открываю огонь…
– А ко-ко не ку-ку будет, гражданин начальничек – товарищ командир?
У назвавшегося Бобриковым лицо перекосилось. Как будто было из ватмана, который скомкали и вытерли им стол. Палец скользнул к ложу ППШ, что свисал с левого плеча. Ему, охламону чекистскому, как видно терять было нечего.
– Пальцем-то ствол не лапай! – ефрейтор Цвигун с перебинтованной башкой протопал вперёд. Бросил перед собой фрицевский автомат с плоским магазином. – Не лапай, говорю, ментяра! Был ты им по жизни – сдохнешь, не перекрестишься…
Он оборотился спиной к опешившему особисту.
– Слышь, братва! Кончай драпать! Пятки землёй мазать! Пока этим фраерам грёбаным…
Тут он завернул совсем неприличное. Для этого расстегнул брюки xэбэ на ширинке. Показал то, что было скрыто под ними. Все оглушительно заржали. Кое кто, схватившись за живот, рухнул в землю. Но в следующий момент рухнули все от выросшего чёрно-огненным столбом близкого взрыва. Оборванными струнами запели осколки. По дороге к станице пылило две полуторки с прыгающими на прицепе «прощай Родина». Их необходимо было вернуть назад. Тем более, что…
– Водитель! Механик! Твою налево и вперёд… – орал оправившийся от удара комбат. Он возник из облака пыли в своей одетой на ремешок фуражке с треснувшей кокардой, с гуляющей по бедру планшеткой с неизменным ТТ, который вращался над головой. – Немедленно вернуть эти грёбанные ПТС! Назад! К ним! Стреляю…
Он действительно выстрелил. Скорее всего наугад. Но пуля срикошетила о стальной намордник кабины. Так, что водитель, дёрнулся в узком триплексе, и немедленно дал газ. Ухая на колдобинах, броневик помчался за двумя пушками.
– Коммунисты ко мне! Комсомольцы вперёд! Беспартийные и сочувствующие – не отставать…
…Навстречу ползли три уцелевших после атаки танка: две махины «Клим Ворошилов» с отметинами на пыльной зелёной броне и английская «Матильда». У неё заклинило шаровой механизм сплюснутой башни. Скорость была не ахти, так как союзнички изначально создавали как «танк поддержки пехоты». Но броня ничего. Выдерживала и 50-мм снаряды. Разве только длинноствольные зенитки 88-м её пробивали. А по изрытому воронками полю цепями перебегала навстречу поредевшему батальону германская инфантерия. Было видно, как из садов выкатывали бронетранспортёры с 50-мм пушками на броне. Они объезжали подбитые советские танки, чтобы поддерживать огнём свою атакующую пехоту.
