‒ Маша, ‒ вкрадчивым голосом начал Зиневич, ‒ мы взрослые люди и понимаем, в какой стране и в каком городе живём. Понимаем, что есть законы писаные и неписаные. И не всё, что говорят по телевизору и пишут в газетах, соответствует действительности. Хотя бы вот этот пиджак и вот эти джинсы, ‒ Александр провёл рукой по своей одежде. ‒ Ты же знаешь, что я купил это не в универмаге через дорогу.
‒ А где тогда? У спекулянтов?
‒ Ну зачем же так примитивно? В «Берёзке». Ты знаешь, что это?
‒ Слышала. Но там на рубли не купишь.
‒ Правильно. Там нужны чеки. А чеки это валюта.
‒ Вам в ЦК платят валютой? ‒ с явной иронией спросила Мария.
‒ Нет. Нам платят так же как и всем. Но такая должность как моя подразумевает связи. А связи это самая твёрдая валюта. Поняла?
‒ Ты мне, я тебе!
‒ Правильно. Самый социалистический принцип,– хитро улыбнувшись, продолжил Александр. – От каждого по возможностям, каждому по способностям.
‒ Но как же тогда…
‒ Мария! ‒ Александр прервал вопрос девушки, взяв её за предплечье. ‒ Я простой мальчишка из глубинки смог добиться большой должности. Я в паре шагов от элиты этой страны. Это дано совсем не каждому. Для этого надо иметь вот здесь, ‒ Зиневич ткнул себя пальцем в лоб, ‒ много извилин и правильно ими пользоваться. Ты всё прекрасно понимаешь. Просто хочешь показать свою принципиальность и честность. Но это не тот случай. В жизни, там наверху, всё совсем по-другому.
‒ Что положено попу, не положено дьякону?
‒ Правильно, Маша. Ты хорошая ученица. Если захочешь, я из дьяконов вытащу тебя в попы, ‒ Зиневич громко рассмеялся. ‒ Заметь, не я привёл эту аллегорию.
В эту минуту подошёл официант. Зиневич, как и обещал, заказал кофе, пирожные и попросил подать фирменное мороженое с шоколадом и орехами.
‒ Даже не думай отказываться, Маша, ‒ настаивал он. ‒ Я нигде не ел такого вкусного мороженого как здесь.
Мария и не думала отказываться. Она переваривала только что произошедший разговор. В душе она была согласна с позицией Зиневича. Только в отличие от него она не могла себе позволить говорить об этом так откровенно. Несмотря на то, что в стране уже пару лет буйствовала гласность.
‒ Я не откажусь, ‒ сказала она. ‒ Я очень люблю мороженое. Саша, скажите честно, вы пригласили меня сюда совсем не для того, чтобы посвятить в тонкости комсомольской работы?
Зиневич опять улыбнулся своей располагающей улыбкой.
‒ Мария, ты прелесть. Давай с тобой дружить.
‒ Саша, вы не ответили на вопрос, ‒ настаивала девушка.
‒ Нет! Конечно, нет. Мы не будем сегодня говорить о работе. Да и ни к чему. Из нашего короткого общения я уже понял, что ты именно тот человек, который должен быть секретарём. И не просто курса, я бы заглянул выше. Понимаешь, о чём я?
Мария улыбнулась и ничего не ответила. На столе уже появились чашки с ароматным кофе и эклеры, густо политые шоколадом. Маша не очень благоволила к бодрящему напитку, но вот пирожное её очаровало. Теперь ей совсем не хотелось ни о чём говорить, ей хотелось наслаждаться вкусом.
В кафе пробыли недолго. Мария насытилась обществом инструктора, и ей захотелось в общежитие. Там на тумбочке лежала уже начатая вчера книга Эрика Сигала. Погрузиться в перипетии жизненной драмы преуспевающего профессора, это, пожалуй, единственное чего хотела сейчас Мария. Зиневич не оставил свою новую знакомую одну. Он поймал такси и довёз Градову до общежития. Вежливо, опять-таки с улыбкой, попрощался и, пожелав хорошего вечера, уехал.
