Его лицо было все покрыто морщинами, а седая борода создавала ощущение что перед ними сидит не старый воин, а великий мудрец зачитывающий свою мантру.
– И кого же еще, Оливер? – произнес один у огня. – Гаргенов, вихтов и крикунов?! – с насмешкой поинтересовался он. – А может быть воющих в ночи валроков?! – с еще большем издевательством, уточнил солдат. – Или поющую рыбу? Это все чушь.
– Темноты. – спокойно ответил Оливер, продолжая заниматься полировкой.
– Нельзя бояться того, кого не видишь. – снова заспорил он, попивая вино из стакана.
– Конечно… боятся стоит того что в ней обитает. – вымолвил Оливер продолжая начищать сталь.
Уилли от неожиданности ответа глубоко сглотнул слюну и на минуту замер. Казалось во фразе старика было больше смысла чем во всей дружеской беседе у очага и это заставило замолчать всех на какое – то время. Он отложил ножку козла и достал из нагрудного кармана своего стеганного дуплета украшенный золотой оправой компас. Он открыл его и протер стеклышко запачканным в мясе пальцем. Внутри был очень точный рисунок весьма прелестной молодой девушки с черными как ночь кудрявыми волосами в белом одеянии и красивой заколкой в виде креветки.
– Я не видел ее два месяца. – вдруг заговорил Уилли. – Как она там в Веленфорне, моя прекрасная Элла… – продолжал он, поглаживая компас. -Скоро я буду дома.
– Не волнуйся старина! – ответил Уиллу товарищ, подшучивавший над ним из – за костра. – Сейчас там безопасно… Границы надежно патрулируются, а горных отбросов уже и на мили не видно к северу! – воодушевил он.
– Хорошо бы если так! – ответил Уилли и замолк, потянувшись за очередным куском козленка, насаженного на вертел.
Жужжание светлячков вперемешку с треском костра разбавляло разговорную атмосферу лагеря, и с каждым подкинутым в огонь бревнышком треск увеличивался, поскрипывая обугленными поленьями и сухими ветками. Капитан поужинал раньше всех, поэтому наблюдать его у костра не приходилось. Он стоял на пригорке в нескольких десятках метров от лагеря, вблизи водопоя и разглядывал окрестные земли, которые, словно перьевым одеялом, застила ночная мгла. Он думал о семье, о своем отце, матери и любимой сестре, которая ждала его возвращения как никто другой. И ведь так у многих. Солдаты, уходя на войну, молятся железному богу о возвращении к любимым и тем, кто их ждет, так же, как и крестьяне, уходя в поле, молятся Мериде о хорошем урожае. Боги разные, и у каждого своя правда и свои обычаи но истина лишь вера в праведное, в настоящее, и ее не заменит ничто. Вскоре Капитан спустился вниз с пригорка прямо к журчащей речке, где заночевали скакуны. Река была большая. От берега до берега больше сотни метров, а где – то и больше двухсот. Далеко на горизонте из – за вечернего тумана еле виднелся каменный мост, через который по утру предстояло совершить переправу королевской коннице. Ландшафт был неровен, словно кто – то с небес неаккуратно вырезал лист бумаги и оставил его так, усыпав горками и кустарниками, забыв про него на тысячу лет. Блеск спокойно отдыхал прямо у бережка, положив голову себе на колени. На берегу было еще пять лошадей, прислонившихся друг к другу и свернувшись в подобие калачика, как обычно делают коты. Остальные же находились на пригорках, не желая спать спокойно, жуя произрастающую там невысокую травку. Услышав приближение капитана, Блеск мгновенно открыл глаза и начал громко фыркать, показывая, как рад видеть хозяина. Остальные лошади не обращали внимания и продолжали заниматься своими лошадиными делами.
