Проблема состояла в том, что на самом деле чаще всего, выключив в спальне свет, они лежали с открытыми глазами, дожидаясь его возвращения – как в те времена, когда он был еще подростком и обязан был приходить домой к определенному часу. Дакуорт давно уже понял, что, когда дети живут отдельно, родителям по крайней мере не приходится беспокоиться по поводу того, что они засиживаются где-нибудь допоздна. Но когда взрослые дети по тем или иным причинам снова оказываются в родительском гнезде, их отцы и матери начинают испытывать прежнее беспокойство по поводу того, где они и что с ними.
– Что-нибудь с Тревором? – спросил Дакуорт.
Он услышал в трубке вздох Морин.
– В последние дни он сам не свой.
– В чем это выражается?
– А ты ничего не заметил?
– Понятия не имею, о чем ты.
– Разве полицейские не должны быть наблюдательными и замечать изменения в поведении людей?
Дакуорт не понял, пытается ли его жена пошутить или говорит серьезно.
– Да, но до матерей нам в этом деле далеко, – сказал он.
– Перестань говорить со мной покровительственным тоном.
– У меня и в мыслях такого не было.
– Тем не менее именно это ты и делаешь. Ты считаешь, что я раздуваю из мухи слона.
– Лучше скажи мне, что ты заметила такого, что я упустил?
– Ну, на первый взгляд ничего особенного. Но Тревор кажется слишком уж погруженным в себя. На него это не похоже.
– У него есть о чем задуматься, – произнес Дакуорт. – Он ищет работу и вынужден жить с родителями. Во всем этом мало веселого.
– Он проводит очень много времени у компьютера.
– Скорее всего, просматривает объявления о вакансиях. Теперь их уже не ищут в газетах.
– Наверное, ты прав.
Барри и Морин немного поговорили о том, не следует ли Тревору снова пойти учиться, чтобы углубленно овладеть какой-нибудь профессией. После путешествия с девушкой по Европе Тревор поступил в Сиракузский университет, на факультет политических наук, и вполне успешно его закончил. Никто не ожидал от него, что он станет политиком или будет работать на кого-то из политической элиты. Но Барри и Морин казалось, что Тревору удастся добиться чего-то более многообещающего и перспективного, чем должность водителя грузовика в компании, принадлежащей самовлюбленному ублюдку, который второй раз сумел пробиться в мэры Промис-Фоллз.
– Хотела бы я знать, куда он уходит каждый вечер, – сказала Морин.
– Когда он не жил с нами, мы понятия не имели, где он проводит вечера. У него есть право на личную жизнь. Чем он занимается по вечерам, не наше дело.
– Я знаю. Ладно, мне пора. У меня появился покупатель.
– Поговорим позже, – произнес Дакуорт и нажал на кнопку сброса звонка.
Когда он добрался до дома родителей Брайана Гаффни, было уже около пяти часов вечера. На подъездной дорожке к дому стояли два автомобиля. Дом оказался скромным, но ухоженным двухэтажным строением. Машины – средней цены седанами производства концерна «Дженерал моторс», на вид примерно пятилетними.
Дакуорт позвонил. Спустя секунды дверь открыла грузная женщина лет сорока с небольшим.
– Да?
– Миссис Гаффни?
– Верно.
– Простите, а как вас зовут?
– Констанс. А вы кто?
Дакуорт предъявил свой полицейский значок и представился. Хозяйка с опаской оглядела и значок, и детектива. Дакуорт по опыту знал, что полицейский значок вызывает настороженность у большинства людей – появление копов у дверей дома редко означает хорошие новости. Однако ему показалось, что реакция Констанс Гаффни была более выраженной, чем обычно в подобных случаях.
