Впрочем, уже через пару шагов он остановился. Как-то неловко повернулся вокруг своей оси, вдохнул, широко распялив тонкогубый рот, и положил руку на левую сторону груди.
Все, смотревшие в тот момент на министра, замерли.
Лицо Гавэна исказилось. Он сжал руками голову, будто пытаясь спастись от чего-то, что со страшной силой поразило его разум. И рухнул навзничь.
– Отравлен… – растерянно проговорил кто-то.
Истошно завизжала одна из придворных дам, и визг этот всколыхнул дворцовый зал. Поднялись сумятица и шум. Вокруг корчившегося на мраморном полу в мучительных судорогах министра мгновенно появился и стал расти круг пустоты – люди стремились оказаться подальше от места страшного преступления. Грохнул опрокинутый стол, зазвенели, кувыркаясь по мрамору, золотые и серебряные кубки и блюда. Забухал бас капитана дворцовой стражи, но стражники не сразу сумели пробиться к Гавэну. А когда им это удалось, они, вместо того чтобы поднять министра, отшатнулись в ужасе. Тело господина Гавэна, еще несколько раз крупно вздрогнув, обмякло – и одежда на нем густо задымилась.
Затем первого королевского министра тряхнуло так сильно, что он неожиданно принял сидячее положение. Но не опрокинулся снова. Опершись руками о пол, министр поднял голову и открыл глаза. Страшно было его лицо, окутанное черными змеями дыма. Глядя прямо перед собой выпученными, налитыми кровью глазами, Гавэн хрипло и раздельно проговорил:
– Мне. Нужно. Видеть. Короля.
– Право сидеть в присутствии монарших особ даровано тебе, дядюшка, еще стариком Ганелоном, – сказал Эрл, – отныне я дарую тебе право – лежать, находясь в одной комнате с королем.
Гавэн криво улыбнулся и положил дрожащую руку на левую сторону груди. Его не успели переодеть, Эрл сам снял с себя пурпурную мантию и накрыл ею первого министра – одежда того теперь представляла собой обугленные лохмотья. Но – странно – в прорехах не было заметно багровых следов ожогов.
В тесной комнате с закрытыми ставнями стало трудно дышать от набившихся туда лекарей и магов Сферы Жизни, практикующих целительство. Но Гавэн не подпускал их к себе.
– Позволь им осмотреть тебя, – второй раз предложил его величество, но первый министр, приподнявшись на широкой лежанке, покрытой медвежьей шкурой, наморщился и с усилием выговорил:
– Не… нужно…
Это были первые его слова с того момента, как он объявил о своем желании видеть Эрла.
– Вина… – просипел Гавэн, – пусть принесут вина…
– Не следует ничего пить и есть, если ты не знаешь, каким ядом тебя пытались отравить, – нахмурился король.
Гавэн поднял руку. Рука тряслась, будто кто-то дергал за привязанные к ней невидимые ниточки.
– Пусть… они уйдут, – сказал министр. – Но сначала… вина…
– Вина, – разрешил король.
Толпа лекарей задвигалась. И сразу же приоткрылась дверь, и в образовавшуюся щель просунулась голова стражника.
– Генерал дворцовой стражи сэр Айман, – проскрипел стражник и тут же исчез.
На порог ступил генерал дворцовой стражи. Лицо его было так бледно, что черная борода смотрелась неестественно, как приклеенная. Лязгнув доспехами, генерал опустился на одно колено.
– Ваше величество, – трудно дыша, выговорил он. – Поймали этого злодея… который господина первого министра отравить пытался…
– Что он говорит? – резко спросил король.
– Пока ничего не говорит, ваше величество, верещит. Ему еще только на ногах пальцы пообрубали. Как за руки примемся, все расскажет. Уж поверьте…
