– Интересный расклад! – хмыкнул Фисуненко. – И почему это я не удивляюсь?
– Вот так, – вздохнул Гаврилов, с тоской глядя на остывающие пирожки. Фисуненко видел, что он ждет не дождется, когда можно будет их «добить». – Кстати, помните, мы нашли в квартире у Гаджиева несколько паспортов на турецких граждан? Те девушки, которые пропали прошлой осенью, все без исключения, отправились в Турцию на заработки.
Фисуненко ненадолго задумался.
– Как, говоришь, зовут девицу, которая не захотела с тобой разговаривать?
Гаврилов полез за пазуху и вытащил оттуда потрепанный блокнот.
– Сейчас… Вот: Федорова Марина Леонидовна. По мужу – Болдырева.
– Давай, дожимай свои калории, и едем, – скомандовал капитан. – Будешь учиться у старшего товарища, как надо выжимать информацию из свидетеля-отказника!
Дверь открыла симпатичная шатенка лет тридцати в домашнем платье, аккуратно причесанная и без малейших признаков макияжа. Собственно, оно и понятно: редко встретишь женщину, которая накладывает косметику, находясь дома и не ожидая прихода гостей. Только опытный глаз Фисуненко трудно обмануть: хоть девица и изменилась, он вспомнил ее лицо. Капитан видел его раньше, в одном из фотоальбомов Гаджиева, обнаруженных при обыске квартиры убитого. Тогда она была яркой блондинкой с длинными волосами.
– Марина Леонидовна? – поинтересовался Фисуненко в ответ на подозрительно-вопросительный взгляд молодой женщины. Тут она заметила за его спиной Гаврилова, и ее лицо тут же приобрело суровое выражение.
– Я не желаю разговаривать! – рявкнула хозяйка квартиры и попыталась захлопнуть дверь, но капитан успел протиснуться в прихожую.
– Если ваш муж дома, – сказал он, – мы зайдем попозже. Если же нет, то в ваших интересах, Марина Леонидовна, поболтать с нами по душам, потому что в противном случае мы вызовем вас повесткой и просто не сможем скрыть от вашего супруга, чем занималась его благоверная буквально еще год назад!
Женщина заметно побледнела и отступила в сторону, пропуская сыскарей в квартиру. Гаврилов подивился, как быстро шеф сумел найти подход к свидетельнице.
Квартирка оказалась небольшой, но ухоженной. Марина Леонидовна провела мужчин в гостиную и предложила им расположиться на диване. Сама она опустилась в глубокое кресло и сцепила руки на коленях.
– Что вы хотите знать? – тихо спросила она, потому что Фисуненко молча осматривался и не спешил начинать разговор.
– Что ж, – сказал он, – как вы уже знаете от моего коллеги, – он кивнул в сторону Гаврилова, – ваш приятель Гаджиев вчера был найден убитым…
– Не смейте называть его моим приятелем! – воскликнула женщина, с вызовом глядя на майора. – Это не человек, а настоящая сволочь! Вы же ничего, ничего не знаете!
– Так расскажите, – согласился Фисуненко, откидываясь на спинку дивана. – Мы за этим к вам и пришли!
Марина Федорова родилась в небольшом городке под Москвой. С одной стороны, вроде бы столица близко, с другой – еще больше чувствовалась разница в уровне жизни. Марина всей душой стремилась в Москву. Несколько раз ей удалось съездить туда с классом во время каникул, и она была потрясена размахом столичной жизни. Ее не интересовали Третьяковская галерея и Царь-пушка: Марина широко открытыми глазами пожирала витрины московских магазинов!
После окончания школы она устроилась работать на птицефабрику. Девушка ненавидела свою работу, но делать ничего не умела, поэтому мечтать о лучшей жизни не приходилось. Ее мать, которая воспитывала Марину и ее младшую сестру одна, служила на железной дороге и получала мизерную зарплату. Она считала, что ее старшенькая очень даже неплохо устроилась, так как получала в два раза больше матери!
