Лист бумаги плавно опустился на покрывало. Мария стояла, не шевелясь, а по лицу быстро катились крупными бусинами слезы. Владимир закрыл посеревшее лицо дрожащими руками и сполз по стене на пол. В комнату вбежала заплаканная Таня. Представшая перед ней картина заставила ее остановиться. Взгляд скользнул по комнате и остановился на листе бумаги. Она быстро схватила его и прочла. Ужас отразился на ее припухшем от слез лице. Невидящим взглядом она посмотрела на оцепеневших родственников и медленно вышла из комнаты. Почувствовав неладное, Мария бросилась за ней, но Татьяна успела закрыть дверь своей комнаты на ключ.
– Танюша, милая, дорогая, хорошая моя, открой мне, пожалуйста! Прошу тебя, послушай! Все образуется, слышишь? Все будет хорошо, поверь мне. Володя, пожалуйста, помогите мне! – крикнула Мария вглубь коридора.
Владимир, очнувшись, бросился на зов сестры. Крепкая дубовая дверь не поддавалась натиску плеча. На крики сбежалась прислуга. Вдвоем с конюхом Владимир нажал на дверь. Она затрещала и отворилась. Вбежавшие в комнату застыли. Таня стояла на подоконнике открытого окна и смотрела на них глазами, полными слез.
– Найдите их, прошу вас, – вымолвила она, – иначе я выброшусь из окна!
Мария бросилась к сестре, но та выставила правую руку вперед, призывая остановиться.
– Я буду стоять здесь, пока вы не приведете моего жениха. И не стоит подходить ко мне.
Владимир попытался образумить Татьяну, понимая, что отчаянье диктует девушке неверные поступки:
– Успокойся, Танюша. Все будет хорошо. Ведь ты же на самом деле не собираешься прыгать. Я уже отправил людей на поиски Лизы. Спустись, пожалуйста, с подоконника и давай спокойно поговорим.
– Не нужно разговаривать со мной как с маленькой девочкой, – рыдание Тани были все громче, – мне не нужна эта предательница. Пусть ее накажет Божий суд. Я хочу видеть Мишу! Пусть он скажет мне, что все это не правда!
Мария, не отрывая взгляда от бьющейся в истерике сестры, медленно подходила к окну. Она надеялась втащить Таню в комнату прежде, чем та успеет опомниться. Когда до окна оставалась пара шагов, она бросилась вперед и схватила Таню за подол платья. От неожиданности та попятилась назад. Раздался треск ткани. Мгновение – и девичья фигурка исчезла в оконном проеме.
Душераздирающий женский крик вывел всех из секундного оцепенения. Все, кроме Марии, которая зарыдала, опустившись на пол, бросились из комнаты. Выбежав в сад, Владимир и следовавшие за ним слуги, остановились, словно наткнувшись на стену. На витой кованной ограде, образовывавшей высокие арки для проходящих под ними садовых дорожек, распростерлось тело молодой девушки. Из груди, пронзенной тремя острыми пиками, бежали тонкие струйки алой крови, рисуя большие пятна на голубом платье.
Когда тело Тани сняли и принесли в ее комнату, Мария, находившаяся там, лишилась чувств.
Весь оставшийся день Владимир находился в каком-то сером и непроглядном тумане. Он ходил, говорил с отцом сбежавшего парня, который приехал для разъяснения произошедшего события, но ничего не чувствовал и не понимал. Время перестало для него бежать. Оно ползло, словно ночной холод, медленно и не торопясь, овладевая его сердцем и разумом. Он даже не помнил, как уснул в своем кабинете, забравшись в кресло с ногами, как делал это в детстве, когда был чем-то напуган или огорчен. Разбудил его стук в дверь в два часа ночи. Стук был резкий и настойчивый.
