Последняя Ночь Космонавтики - страница 19

Ждать очередной встречи пришлось недолго, ибо сразу же за пролетарским праздником следует День Победы. Эльза пожелала отпраздновать победу вместе с Жоржем, и он не возражал. На этот раз они поехали к другу Жоржа, который был в наличии, и жена у него тоже была в наличии, но Эльзе и Жоржу на ночь давали отдельную комнату. Чтобы не смущать жену друга Жоржа, ей сказали, что Эльза с Жоржем суть семейная пара, а Эльзу зовут Викой. Надо же блядь, второй раз её переименовали, хоть и ненадолго, но зато имя-то унисексом подванивает. Жена друга Жоржа была в курсе, как зовут жену Жоржа, но ни разу её не видела, да и не собиралась, а друг Жоржа видел жену Жоржа, но лучше бы он её не видел, так как раз увидев, он больше видеть её не хотел. Ну, не понравилась она ему. Жоржу тоже его Вика не нравилась, даже больше, чем его другу, но жена друга была не в курсе, кто кому и почему. Вот такая нелепица, однако. Конспирация называется.

Друга Жоржа звали Сергеем, и он был художником, а жену его звали Рита. Когда Рита отвалила на кухню, Сергей задал Жоржу каверзый вопрос: «Скажи-ка мне, а в каком колхозе дают таких красивых девочек?» Жорж ответил другу, что в колхозе «Большое Дышло», и они оба засмеялись. Эльза не поняла, причём же тут большое дышло, но ей стало как-то неловко, и она спросила у обоих: «Неужели у меня такой колхозный вид?» Оба кивнули Эльзе и снова засмеялись. Взглянув на себя в зеркало, Эльза осознала, что реально одета как колхозница, а ещё и поняла, про какую латунную оправу говорил Сева. Тогда, когда её видел Сева, она была не так уж плохо одета. Сапоги из искусственной замши, шуба с капюшоном из такой же цигейки, джинсы и свитер. Но тогда был апрель, холодно было, а тут жара уже. Вот Эльза, порывшись в шмотках своей матери, нашла скромное платье из ситца и курточку, хуй знает из чего, а также, туфельки на каблуке в два сантиметра. Так себе туфельки, кожа искусственная, да ещё и красная, а платьице зеленое. Мало того, что зелёное, как лягушка, так ещё и не совсем по фигуре. Эльза была повыше матери сантиметров на пять, и похудей килограмм на двадцать, но тут ничего не поделаешь, бедность – не порок.

Несмотря на свой колхозный прикид, Эльза понравилась Сергею, и он ей пообещал написать её портрет. Сергей любил писать портреты с похмелья, вот и пошли все на кухню отмечать победу над фашизмом. Отметили и разошлись по своим спальням. В спальне было как-то скучновато, ибо ноги были, а шарика не было, и пришлось просто ебаться без затей. Утром Сергей начал писать портрет Эльзы и к обеду его закончил. Портрет получился достаточно своеобразный. На нём Эльза выглядела как Царевна Лягушка, что было некоторым преувеличением с точки зрения Риты. Жоржу портрет понравился, и он готов был забрать его себе, но Эльза показала ему фигу с маслом. Может и не совсем пристойное творение, но не каждый день художники рисуют твои портреты. Выпив на дорогу вина, Эльза и Жорж раскланялись с хозяевами. Жорж повёз Эльзу домой. По дороге Эльзе стало невмоготу от мыслей, что она колхозная лягушка, и Эльза вынесла Жоржу весь его мозг, пытаясь выяснить, как перестать быть колхозницей. Жорж обещал помочь, но не сегодня. Сегодня он устал от пьянства.

После Дня Победы у Эльзы началась сложная жизнь. Зачёты, экзамены и редкие встречи с Жоржем на пару часов в квартире Севы. Когда сессия окончилась достаточно хорошо, Жорж снова договорился с хозяином квартиры с шариком над кроватью. Там они прокувыркались два дня, и Эльза снова толкала ногой шарик. Всё повторяется, но это не так уж плохо. Сдав сессию, Эльза решила, что пора уже изжить из себя большое дышло. Она начала делать маникюр и макияж. Удавалось не очень, но не всё сразу. Портрет Царевны Лягушки мотивировал её к действиям и подсказывал, что делать. Однако без одежды она выглядела намного лучше, чем в одежде, и это видела не только она, но ещё и Жорж. Он нещадно критиковал её шмотки, и особенно обувь. Эльза понимала, что он прав, однако нацепить туфли на высоком каблуке никак не могла. Метр девяносто – не хуй собачий, а зачем же Орнелле Мути собачий хуй? Лето близилось к своему экватору, но ни каблуки, ни оргазм так и не приживались в организме Эльзы. Вот если бы встать на каблуки, и сразу оргазм, вот тогда бы она встала, но это было из области фантастики.