Чтобы досконально обдумать события дня минувшего, Эльзе необходимо было для начала окончательно проснуться, для чего следовало испить кофе и ещё позавтракать. Эльза вышла на кухню, где уже завтракала её бабка. Бабка была ещё крепкая, несмотря на свои восемьдесят четыре года, и из ума она ещё не выжила, хотя слабые надежды подавала. Внешним обликом бабка напоминала Бабу Ягу, но ноги у неё не были костяными, и нос до потолка не доставал. Голос у бабки был громким и противным, напоминающим звуки бензопилы. Звалась бабка Евгенией Александровной. Несмотря на все бабкины достоинства, Эльза её любила, ибо ей больше некого было любить. Кроме бабки у Эльзы была ещё и мать, но дома она появлялась крайне редко, и ей было не до любви к ближнему. Матери Эльзы был всего пятьдесят один год, и выглядела она лет на пятнадцать моложе. Какая ж тут любовь к дочери и матери? Годы уходят, а счастье мимо. Чтобы найти своё счастье в образе какого-нибудь мужчины, мать Эльзы пропадала днями и ночами на своей работе, но это была официальная версия, в которой и Эльза, и её бабка почему-то сомневались, несмотря на то, что мать работала гинекологом. Ещё полбеды, если бы просто гинекологом, а то ведь заведующей отделением в довольно престижной больнице. Недоверие у Эльзы вызывало лицо матери. Уж очень оно было всегда довольным, а должно было быть усталым.
Валерия Евгеньевна ещё не вернулась с работы, что навело Эльзу на мысль, что не она одна предавалась вчера пьянству и блуду. Эльза варила себе кофе и с ужасом думала о том, что ей хочется курить. Мать и бабка курили, но Эльзе вовсе не хотелось присоединяться к их кампании, и на то было множество причин, от предупреждений МинЗдрава до банального конфликта поколений. Так уж вышло, что своими сигаретами Эльза обзавестись ещё не успела, значит, придётся курить бабкины. Вот ведь пакость-то какая. Всего пару дней назад Эльза ругала бабку за то, что та всю квартиру прокурила, а тут такой конфуз. Вот если бы был отец у Эльзы, но его не было, не было даже деда. Куда они подевались, Эльза не знала, но догадывалась, что исчезали они сразу после первой бурной ночи, проведённой с женщиной из этой семейки. Как ни странно, но бабка сама предложила Эльзе сигарету, что значительно упростило неловкую ситуацию. Сделав пару глотков кофе, Эльза закурила и неожиданно спросила у бабки: «Как звали твою мать?» Бабка особо не удивилась такому вопросу, ибо лет тридцать назад слышала его от своей дочери, и ответила: «Александра Валентиновна, а бабку мою величали не иначе как Валентина Олеговна». Услышав то, о чём сама догадывалась, Эльза задумалась над крайне важным вопросом, почему же её назвали Елизаветой.
Покурив с бабкой, Эльза снова легла, чтобы основательно обдумать, какая на неё возложена миссия в этой жизни. Неспроста её назвали Елизаветой, и дочь Петра Первого здесь не причём. Если предположить, что бабкину прабабку звали Ольгой, то выстраивалась интересная цепочка. Ольга, Валентина Олеговна, потом Александра Валентиновна, за ней Евгения Александровна, после неё уже Валерия Евгеньевна, а последняя Елизавета Валерьевна. Вроде как отчества, а на самом же деле это – матчества. Целая цепочка из имён Унисекс, а Эльзе дали женское имя. Тут или фатальная ошибка, или злой умысел, это с какой стороны посмотреть на ситуацию. Эльза выбрала позитивный путь развития событий и решила, что она, и только она, должна наконец прервать эту блядскую традицию, рожать от первого встречного, когда родить у тебя уже последний шанс. Конечно, она обязательно выйдет замуж в скором будущем и родит сына. В нормальной семье обязательно должны быть мужчины, иначе это – не семья, а полная хуйня. Успокоенная этой мыслью, Эльза попыталась уснуть, но не получилось. Сна ни в одном глазу, зато в голове мыслей, хоть отбавляй.
