Теодорик выстроил на виду свою гвардию, возглавив ее лично – более сотни спешенных латников – мало в Западном Эруане было сил, способных им противостоять – разве что не превосходя их пятикратно. Они пугали своими двуручными топорами, молотами, чернеными и, насколько возможно, единообразными доспехами. Иной отряд побежит, даже не пытаясь выступить против них.
К двум другим воротам были отправлены налетчики и тяжелая пехота. У них была задача преодолеть частокол, чтобы прибывшая на помощь кавалерия смогла развернуться и основательно ударить во фланг. Гномы встали с четвертой стороны. Бегать быстро они не могли, но могли заблокировать ворота, через которые до этого городок покидали беглецы. Теодорик не знал расположения войск Ястреба, и сколько у него осталось боеспособных воинов, да это и не было нужно – тому навязывали сечу с четырех сторон, он будет вынужден распалить свои силы и, в конце концов, ошибиться.
Первый сигнал рога – он повел своих лучших воинов к воротам – по идее, Ястреб постарается бросить все свои силы ему навстречу – он просто не сможет проигнорировать его «бронелобых». Через минуту по его отмашке – второй сигнал рога – он знал, что теперь его воины с двух сторон двинутся с места.
Гномы должны были приблизиться к воротам и захватить в плен или убить отступающих.
На стенах их, почему то, не встречали. Гвардейцы Теодорика выбили ворота, вошли в город- никакого сопротивление. Практически непроницаемая тишина. Теодорик слышал, как позвякивают латы его лучших воинов, их шаги… Город опустел. Ему передалось напряжение воинов – он ожидал стрелы из-за любого угла. Ватаги его легких бойцов тоже, судя по крикам, ворвались в город, но они тут же оборвались – кажется, защитников они тоже не обнаружили.
До центра города они шли, казалось, вечность. Время от напряжения и негодования стало густым, словно кисель. И вот – они на центральной площади. Там тоже было пусто. Их взору открылись лавки торговцев, даже не запертые, кое где валялись ткани, горшки и прочее, но – не было ни души. Чуть позже до центра дошли и другие штурмовые отряды – передние ряды встали как вкопанные, задние, видимо, напирали, не понимая, что происходит. С легкой пехотой были и его кавалеристы, которые тоже выглядели совершенно потерянными.
Только Теодорик хотел отдать приказ хорошенько прочесать город, как с четвертой стороны, где должны были стоять гномы, раздался громкий треск. И только сейчас Теодорик понял, что…
– Они там, у задних ворот! Быстрее, догнать их!
Пехота, толкаясь и мешая друг другу, бросилась в указанном направлении. В этот момент треск сменился грохотом, и теперь он услышал негодующие вопли и звуки битвы.
Теодорик предположил, что Ястреб умудрился ночью попросту улизнуть, а теперь отступали осиротевшие воины, местные солдаты и оставшиеся местные жители – решил, что ему рановато принимать свою судьбу ради одного удачно, с точки зрения торговли, расположенного города.
Отряд гвардейцев двинулся к месту завязавшейся стычки, ожидая увидеть, что гномы перехватили в воротах повально бегущих людей, а его пехота еще и ударила им в тыл.
Теодорик вышел к предполагаемому месту последней стычки за город… И грязно выругался. Ястреб был с отступающими. Он держал в одной руке свой личный стяг и умело командовал бойцами, зычно и хрипло раздавая приказы. Все отступление выглядело четко спланированным – Ястреб не мог уйти просто так, и он задумал дать Теодорику еще один бой – да такой, чтобы он дальше, через лес, уже до весны не сунулся.
