Она кричала, сгорая от пламени, что текло по венам вместо магии.
Блэр упала на холодную землю, мертвую из-за пустот, часто дыша. Липкое тело молило о пощаде, но боль уходила.
Мир был мертв. Или остановлен. Или просто нереален. Блэр не понимала. Она медленно шла, хромая, стараясь не дышать, – так жгло в груди. Оглядывалась, надеясь найти хоть кого-то живого.
– Жалкая сука, ты обещала вечный сон! – воскликнула Блэр, пиная брошенную сумку, но нога прошла сквозь вещь: в этом мире все нереально.
Серая улица, небо, такое хмурое, словно Блэр попала в тюрьму строгого режима, висящее так низко, что, казалось, вот-вот упадет. И придавит к земле, лишая последней возможности дышать…
Блэр продолжала идти, сложив руки на груди, трясясь от холода. Она размышляла, как разорвать сделку, попасть домой, но усталость забиралась в каждую клеточку организма. Она попыталась вызвать крылья, но не сумела. Страх пригвоздил к земле – доступ к магии отрезан.
Хотелось выть. Кричать. Но Блэр вдруг поняла, что ее тут не бросят. Родные придут. Клаус придет… и он правда пришел. Все такой же прекрасный и безумно красивый… В глазах двоилось, пока она неслась к нему, любуясь ямочками на щеках и черными глазами.
– Клаус! – Блэр кинулась на шею любимого прежде, чем успела подумать. Она устала, была так напугана, что не могла сдержать себя. Страх паутиной оплел грудь. И руки, что гладили ее спину, помогали не свалиться в пучину ужаса.
– Я здесь, я знаю, как спасти тебя.
– Но я пошла на сделку с ней.
Блэр поймала взгляд Клауса, заметила пустоту.
– Эй! Все, что тебе нужно, – выйти за меня замуж, пчелка. Проведем ритуал, твоя душа будет моей, и ты сможешь разорвать с ней сделку.
Блэр покачала головой, делая шаг назад. Она стояла на краю обрыва, знала, что неверное решение скинет ее вниз.
– Ты чего? Разве ты не этого хотела?
Она замерла, позволяя Клаусу подойти и провести по ее щеке. Холодные пальцы царапали подкорку сознания, пытаясь пробудить, рассказать о чем-то. Она застыла, загипнотизированная его глазами.
– И ты будешь свободна от сделки! Просто скажи «да». Прошу! Я так тебя люблю!
Одна нога уже висела над обрывом. Сердце стучало. Бабочки в животе визжали об опасности. Все не так. Все не так!
Голова пошла кругом. Блэр бы упала, но Клаус поймал ее и прижал к груди. Холодной груди. Она хотела вырваться, но не успела. Он поцеловал ее. Резко, грубо, кусая, вторгаясь языком в ее рот. Клаус никогда ее так не целовал. И никогда не был таким холодным… ведь он…
Блэр оттолкнула его от себя, едва держась на ногах от ужаса.
– Ты холодный.
– Что?
– Ты же… ну, как мы, хранители душ. Ты горячий. Должен быть.
Клаус склонил голову, и вновь Блэр увидела холодную пропасть в его глазах. Пустоту, что затягивала в себя, словно зыбучие пески.
– Я же проекция, я… я… пробился в твое сознание, пчелка.
Клаус вытащил кинжал, не думая, сделал порез на ладони. Блэр наблюдала, как капала кровь, а в глазах темнело от страха. Вторая нога ступила в неизвестность. Она полетела с обрыва, но…
– Ну же! Блэр! Одна церемония, и ты проснешься! Даже твой отец согласен, что так будет правильно.
Клаус злился. Она слышала гнев в его голосе. И панику. Тревогу.
Отец… Мойра! Что бы сделал отец? Коснулся души, чтобы проверить.
«Не доверяй тому, у кого нет души, пчелка».
А у этого Клауса души не было. Иначе почему в его глазах пустота?
– Ладно. – Блэр вытянула руку, прося кинжал. Клаус сощурился, качнул головой, говоря, что сам сделает порез. – Я сама. Привыкай, что берешь в жены самостоятельную девушку.
