Однако вскоре и рассказчик исчез – уехал куда – то по неотложным делам. Мама продолжала объезжать одну за другой археологические экспедиции, работавшие по обе стороны Нила. Больницы и полицейские участки были исследованы дядей Георгом ещё до её приезда. Результатов, судя по маминому настроению, не было, но взрослые не отчаивались и расширили круг поисков.
Девочки оказались предоставленными сами себе. Керри засела в комнате, рассматривая и изучая старые экспедиционные альбомы с фотографиями, зарисовками и чертежами. Она вдруг увидела объёмную историю Египта: не в трёх параграфах школьного учебника, не в глянцевом путеводителе и даже не в готовых толстых монографиях из домашней библиотеки, где всё было логично и понятно. Она словно созерцала историю, какую открывали египтологи позапрошлого века: из сыпучего песка, по камушку, с помощью кисточки и ножа. Старые рисунки и фотографии влекли девочку всё глубже в струи веков, словно в медленно текущую реку, к истокам мироздания. И сказанное дядей Георгом об Атлантиде уже не казалось «антинаучной спекуляцией», как отзывался об этом дедушка.
Ева распоряжалась временем и свободой совершенно по – иному. Едва ли не в первый же день она облазила весь дом от чердака, который был заперт, до подвала, где тоже висел замок.
Но и без этих помещений в доме было множество комнат, таинственных закоулков и интересных вещей. Кроме всевозможных реликвий Еву занимал и сам дядя Георг. Как могло получиться, что ученик их дедушки и однокурсник отца вдруг оказался в Египте владельцем настоящего английского дома?
В свои десять лет Ева уже разбиралась в жизни и понимала, что просто так подобное произойти не могло, а значит. В этом есть своя тайна. Да и сам дядя Критий, как она его про себя называла, чем – то здорово отличался и от дедушки, и от отца. И хорошо, что не отдала ему мишку. Потом, когда появится папа и подтвердит свою дружбу с хозяином замка, она пришлёт ему хоть десяток медведей…
Никто не мешал Еве в исследовании дома: слуг было немного, да и те приходили утром, а вечером исчезали. Совершенно случайно она уловила несколько телефонных разговоров дяди Георга. Возможно, Ева, проходя мимо, не стала бы вслушиваться в чужие беседы, но в переговорах упоминалось имя отца.
Вечером третьего дня она буквально ворвалась в их общую с сестрой комнату и с порога заявила Керри:
– Ты понимаешь, что папа пропал не просто так?
– Что значит «не просто так»? Ты что – то узнала? – Керри отложила очередной изучаемый альбом.
– Пойдём, покажу, – Ева схватила сестру за руку.
Та послушно поднялась. Идти пришлось до комнаты напротив, где расположилась мама. Привычный продуманный беспорядок и хорошо знакомый запах сладких духов. И фотография папы на столе, когда он был студентом. Любимая мамина фотография, потому что именно тогда они и познакомились. Доброе утро, папа!
– Ты что, входила сюда без спроса? – возмутилась Керри.
– А мне никто и не запрещал, – деловито отозвалась младшая. – Ты лучше сюда погляди! – она открыла платяной шкаф.
Взгляд Керри приковала большая кожаная сумка, стоящая рядом с маминым красным чемоданом на колёсиках. И что в этом интересного? Она даже помнит, что в папиной сумке с левой стороны заедает молния…
– Да ты внутрь загляни, – предложила Ева, не увидев у сестры интереса к находке.
Керри подчинилась. В сумке оказались вещи. В которых отец ходил во всякие учреждения: рубашки, галстуки, лакированные туфли, бритва… И что тут особенного?
