Элен передёрнула плечами, поджала губы. Однако, казалось, Реверс была вовсе не намерена идти на попятную.
– Признайся, ведь у тебя же что-то было с Виктором, – сказала она.
– А почему тебя это так интересует, дорогая?
– Потому что этот красавчик в моём вкусе, он мне нравится и…., – Камилла выдержала победную паузу, чтобы подчеркнуть смысл того, что она хотела произнести дальше.
Она в своё время училась ораторскому искусству у профессора Преображенского, который любил делать длинные и короткие паузы в своих речах, постоянно подчёркивая важность подобных приёмов в речи того, кто желает оставить неизгладимое впечатление на своих слушателей. Это было три года назад в аудиториях Марса.
А затем мулатка домогалась того, чтобы Преображенский посвятил её ещё в ряд своих тайн. Он, измученный в конец её навязчивыми преследованиями, клялся и божился, что таковых в действительности больше не существует, что все свои секреты и эдакие ловкие штучки он давно выдал на своих занятиях по ораторскому искусству.
Но Камилла была уверена до конца, что профессор что-то скрывает от неё. Тогда она была вынуждена улететь с Марса по каким-то очень важным делам, и когда это, наконец, случилось, профессор свободно вздохнул.
– И?
Элен позволила себе посмотреть на мулатку, на сотую долю секунды отвлёкшись от управления воздухолётом.
– А ты не догадываешься сама, Элен? – спросила Камилла Реверс, задав свой каверзный вопрос.
– А о чём, собственно, я должна догадаться?
– Ведь ты же сама собиралась мне что-то сказать. Если не хочешь, не вытягивать же из тебя клещами.
– Вытягивать клещами?
– Ну, да, надеюсь, это – не вопрос государственной важности, когда прибегают к пыткам, чтобы выбить информацию.
– Ты имеешь в виду этого беднягу Сандерса? – спросила мулатка.
– Ну, из Сандерса никто не выбивал показаний с помощью пыток. Он сам признался в собственных грехах. Я вижу, ты сочувствуешь ему.
Камилла пожала равнодушно плечами.
– Ну, он такой жалкий, как беспомощное насекомое, если ты это имеешь в виду.
– Я ничего не имею в виду, ты всё рассказала сама, и я поняла из твоих слов, что человек, вызывающий в тебе жалость, не может рассчитывать на симпатию с твоей стороны. Я права?
– Да.
– Но, кажется, мы сменили тему разговора.
– Разве?
– Ты хотела сказать что-то в отношении Мервина.
Камилла оценивающе уставилась на Элен, злорадно улыбнулась, постучала своими длинными розовыми ногтями по обшивке воздухолёта.
«Так думают обычно первостатейные стервы», – подумала Элен, но ничего не сказала вслух.
– Если я скажу, это тебе может не понравиться, Элен Салливан, – завершила свою мысль Реверс.
– Я готова выслушать всё, что ты скажешь мне.
– Ну, что ж, у нас с Виктором был секс прямо здесь, на звездолёте «Земля-Юпитер».
На какое-то время между двумя девушками воцарилось молчание. Элен даже опустила голову, её чудные белокурые волосы выбились из-под шлема, заволокли глаза. Ей чудом удалось увернуться от внезапно выросшего на их пути высокого каньона.
Камилла Реверс до конца оставалась расслабленной, будто ей была безразлична своя собственная жизнь.
– Ты молчишь, Элен?
Салливан не ответила, она думала о чём-то своём.
– А тебе-то какое дело! – раздражённо ответила Элен.
– И тебя даже не интересует, где это произошло?
– Нет!
– Ты не умеешь лгать, Элен!
Впервые за время их столь недолгого разговора Элен позволила себе посмотреть на роскошные завитки тёмно-каштановых волос мулатки, элегантно облегавшие её стройные плечи.
