– Здравствуйте! Что ж мимо проходите? А хлебца взять…
Голос продавщицы из хлебного ларёчка вернул Бориса Николаевича в действительность. Сорок один градус в тени обещали на сегодня. Только один хлеб с яблочным соком и мог проглотить перегревшийся мужчина в такую жару.
– Здравствуйте! Задумался.
– Вы откуда в наш дом приехали?
– Я местный, только с другого микрорайона.
– Один, без семьи?
– Один. Дочь в Москве учится.
– Вдовец?
«А ведь точно! Как умерла!»
– Развожусь.
– Тоже не мёд пить!
– Да уж…
Он взял шуршащий пакет и собрался уходить. Посмотрел на порожек, лежит собачка.
– Она что ж, не гуляет совсем?
– Только по нужде. Она же комнатная. Таких собачек только на руках и носят.
– Вот и я носил… – вырвалось нежданно-негаданно у мужчины.
Он пошёл в сторону своего подъезда, обдумывая только что сказанное. Да сколько же можно, всё о ней да о ней! Рубашка прилипла к спине. Скорее домой, в прохладу, создаваемую кондиционером. Зачем-то обернулся. Собачка, подняв голову, явно смотрела на него. Может, ему кажется? Как бы опровергая его мысли, собачка приподнялась и села. Он пошел назад.
– Как она на вас реагирует! – буквально запела продавец хлеба.
Собачка при его приближении свернулась тугим калачиком.
– Странно… – произнесла женщина.
Борис Николаевич присел на корточки у порога ларёчка. Колёса высокие, и тельце собачки на уровне лица. Ушки с кисточками тряслись мелко-мелко, а сквозь густую, давно нечесаную чёлку сверкали глазки, прямо ему в глаза.
– Ты чего? – спросил он животное.
В ответ ему зарычали и показали мелкие зубки.
– Не таких ещё уламывали! – засмеялся мужчина и сгрёб собачку правой рукой.
Видимо, такое положение ей было привычно. Собачка не вырывалась, прильнула к его потному телу. Продавщица радостно реагировала на событие. Слава Богу, собачка пристроена!
– Идём ко мне жить, – предложил собачке мужчина.
В ответ лизнули потную ткань рубашки.
– До свидания! Мы пошли.
– Счастливо!
В голосе женщины слышались слёзы радости и облегчения. Сегодня она будет спать счастливым человеком.
В подъезд Борис Николаевич входил не один. В квартиру вошёл не один. Опустил своё приобретение на пол, пусть освоится. Но не тут-то было. Приобретение встало на задние лапки и, танцуя перед ним, запросилось на руки. Он взял. Приобретение буквально вжалось в его грудь.
– И что? Носить теперь тебя круглые сутки?
Ткань рубашки снова полизали.
– Сегодня я тебя поношу, а завтра с утра придётся своими ножками ходить.
Весь вечер квартира будет наполнена его голосом. Мужчина говорил с новым другом, как говорил бы с дочерью или соседом. Расстегнул рубашку одной рукой. Снял с одного плеча. Переложил собачку в другую руку. Снял рубашку с другого плеча. Зашёл в ванную комнату. Огляделся. Посадил собачку на раковину, предварительно убрав мыльницу. Не отнимая руку от тельца, переступил край ванны и включил душ. Стал мыться, отпустил руку. Собачка не могла встать на лапки и всё время съезжала на дно раковины. Скулёж поднялся невероятный.
– Вот мы тебя сейчас остудим.
Мужчина прижал слив и пустил тёплую воду. Раковина наполнялась водой. Словно что-то вспомнив, собачка перестала скулить и затихла. Она даже прилегла на бочок, чтобы быстрее погрузится в воду.
– Ты парень. – Мужчина посмотрел туда, куда в таком случае смотрят. – А мылом можно?
Намылил слегка новую игрушку, повозил руками по ней. Вода стала грязной. Шерсть на ушах намокла и повисла. Выглядел пёс уморительно. Мужчина смеялся и продолжал мыть собачку. Та показывала ему зубки, но не рычала. Только зубки.
