Открыл дверь, наверное, теперь уже жилища брата, переделанного из хирургического бокса в жилую комнату. Место узкой кушетки, где ютились сиделки, заняла полноценная кровать, появился рабочий стол, несколько кресел для удобства толпы, нередко здесь собиравшейся. Медицинские шкафы сдвинули к одной стене, остальные камни задрапировали тканью.
Вполне уютно. Такая композиция Джуну должна понравиться.
Хисару обернулась, поманила сына ближе.
– Джун, – шепнула, возвращая внимание обратно к аквариуму. – Райер здесь.
Райер глубоко вдохнул и натянул на лицо улыбку. Подошел к емкости. Глаза остановились на трубке, все еще помогавшей кормить больного. Улыбка на миг дрогнула.
– Джун, – наклонился, отыскивая, куда в этот раз устремился взгляд брата. – Я все еще жду, когда ты соизволишь пообедать со мной. Пробовал я твою еду – дрянь редкостная, замечу. Понимаю, почему выплевываешь эту кашу.
Хисару хмыкнула, похлопала Райера по каменной спине.
– Он, кстати, на этот раз все съел. Оставлю вас. Десять минут, – напомнила, сверившись с часами. Сын кивнул. Мать вышла за дверь.
Райер придвинул к аквариуму стул, вытянул из геля обтянутые белоснежным хрупким пергаментом кости, должные быть пальцами. От вида которых сжалось все внутри. Бережно обхватил своими, крепкими и теплыми.
– Джун. Я очень сожалею, но мне придется уйти. Помнишь, я говорил о Дорайнуриме? – поискал хоть какой-то отклик; постарался не расстраиваться, не обнаружив его. – Не знаю, сколько времени займет наш спуск в этот раз, ведь мы замахнулись на выработки за Пятым центром. Надеюсь, что меньше чем половину триместра. – Райер замолчал, прогоняя повисший перед глазами безумно долгий промежуток времени. Дни, которые проведет вдали от лагеря. Часы, наполненные ожиданием, смешанным с жутким страхом перед вестями от матери. – Оставлю здесь Таймина, пусть развлекает тебя, хорошо? Ты видел Тиена?
Быстро прижал руку Джуна к своей щеке, без единого звука отчаянно молясь, чтобы за время его отсутствия не изменилось состояние в худшую сторону. Чтобы эти проблески сознания не оказались попытками попрощаться.
– Ты должен меня дождаться! – произнес как можно жестче. Желал, чтобы Джун расценил тон как угрозу и остерегся умирать. – Я приведу с собой кое-кого. – Затаил дыхание, почувствовав, как дрогнули пальцы брата. Стальные глаза наполнились сознанием, заблестели. По поверхности геля пробежала рябь, когда Джун двинул головой на голос.
Вопрос. В такие минуты возвращения он общался вопросом, отражая его во взгляде. И сейчас Райер прикусил губу, зачарованно вглядываясь в ожившее лицо.
– Боже, – прошептал, сберегая в памяти эти редкие мгновения. – Сайя. Джун, я приведу Сайю. Помнишь ее?
Джун долго смотрел на него. Точно на него, и брат мог поклясться, что понимал каждое слово. А потом медленно опустил ресницы.
Райер в ту же секунду утратил выдержку, и без того насилу натянутую; спазм сдавил горло. Не поверил своим глазам, когда из-под закрытого века скатилась слезинка. Крошечная, она сразу исчезла в геле, поддерживающем голову. После которой остался след, блестящей полосой прочертивший острую скулу.
* * *
Мия ждала визита представителей закона с того самого момента, как стала известна личность врага гвардии, основательно проредившего строй гвардейцев об стены медцентра. И до того измотало ее это ожидание, что начала вздрагивать от каждого стука, звонка. Громких голосов, доносившихся с первого этажа. Заметила за собой, что раздраженно кричит на уборщиц, стучащих по полу швабрами. На бармена, под утро расставляющего бокалы после мойки. Несется на кухню, чтобы высказать поварам, гремящим посудой.
