Витас сморщил нос. Ну и дыра! Они прошли ближе к телевизору. Перед старым ламповым аппаратом за столом – обыкновенной доской, положенной на козлы, – разместились несколько человек. Витас узнал Пашку Турбодура, перебирающего струны новой гитары, Олю-большую и Занзигульку. Кроме уже знакомых лиц, там присутствовала пара незнакомых – курившая сигарету, симпатичная беременная девушка с короткой стрижкой цвета розового фламинго и чересчур упитанный юноша, который с отрешённым видом пил пиво. Да ещё невзрачная серенькая кошечка, припавшая мордочкой к голой ноге беременной девушки.
– Садитесь к нам! – радушно позвал Пашка. – Знакомьтесь, это Славик Конюхович.
Чересчур упитанный юноша вяло помахал пухлой рукой. Стокилограммовый Славик был приятным исключением из тюрлюкского правила, что мужчины должны быть обязательно тощими. Из-за лишнего веса у Славика душа не лежала ходить пешком, поэтому для своего передвижения по селу он сконструировал из двух дохлых мопедов и одного полудохлого мотоцикла велосипед с моторчиком в полтора пони. По утверждению самого конструктора, чтобы преодолеть сто километров, этому механическому уродцу потребовался бы всего стакан бензина, если бы, конечно, его самоделка смогла столько проехать. Но, как бы то ни было, велосипед таскал пузатого Славика на себе по селу вполне исправно. Как говорится: пять минут позора, и ты у цели.
– А это Алёнка, – пьяно заржав, Пашка попытался обнять беременную девушку, но та оттолкнула его руку.
– Отвали, моя черешня!
Пашка не обиделся. Легкомыслие и беззаботность витали над ним, как дымок Алёнкиной сигареты над её взлохмаченными розовыми волосами.
– Берите табуретки, – показал в угол Илларион.
Оля-маленькая и Витас нашли в углу пару расшатанных табуреток и присели к столу. Отложив гитару, Пашка налил им пива в щербатые кружки. Вот это как раз то, что доктор прописал! Иисусообразный Илларион и Занзигулька, не сводившая влюблённого взгляда с бойкого братца Оли-маленькой, тоже пили пиво. Одна Алёнка предпочитала кофе с запахом жжёной резины. По крыше яростно барабанил дождь.
– Не обращайте внимания на как бы беспорядок, – забормотал Илларион. – Если внимательно присмотреться, то все элементы интерьера арт-студии целостны и создают законченную картину. Тут вам и наивное искусство, и классика, и футуризм. Форма по отдельности и в совокупности отражает содержание. Авангард, но как бы с налётом наследия прошлого.
– Илларион у нас художник, – вклинился Пашка, – а Алёнка поэтесса.
– Собственно, я всего лишь художник-оформитель, – поправил его Илларион, – а Алёнушка пишет стихи о тёмной стороне человеческой индивидуальности или по-другому – чёрный юмор, – Илларион продекламировал:
Маленький Стас на качелях качался.
Отважный малыш ничего не боялся.
Качнулся разочек, качнулся другой.
Кирпичный забор пробил головой.
– Чувствуете мелодичность строк? С музой она как бы накоротке.
Пашка дурашливо изумился:
– Эй, Алёнка! Это с какой же музой ты накоротке? Колись!
Та лениво протянула нежным голоском:
– Не-а, муза у меня нет. Вот такая в зизни зопа.
– Мы с Алёнушкой как бы не расписаны, – кротко признался Илларион.
Славик уставился на Витаса глазами навыкате, как у больного щитовидкой. Меланхолично включился в беседу:
– Я слышал, у вас в Мухачинске метеорит упал? Дома порушил, много людей поранил. Страшно было?
– Нет, не страшно. Я на окраине живу.
