– Петр, подожди меня здесь, я быстро, – и следователь вошел в здание.
На втором этаже у кабинета Насти он остановился. Бешено колотилось сердце, адреналин яростно разгонял кровь по телу, концентрация внимания синхронизировала защитные механизмы. Наконец, уняв волнение, Бессонов прикоснулся к ручке двери и повернул ее.
Настя сидела за рабочим столом и исследовала под микроскопом следы крови на лоскуте ткани. Услышав, что кто-то вошел, она подняла глаза, и вежливая полуулыбка озарила ее лицо.
– Коля? Не ждала… Что ты здесь делаешь?
– Да так, зашел…
– Извини, я очень занята, поговорим дома.
Бессонов нервно дышал, его прошиб пот – он видит живую Настю!
– Ты кого-то ждешь? – спросил он.
Она насторожилась:
– Да. Встреча… по поводу одной вещицы.
– Милая, нужно отменить встречу… Ты должна срочно пойти со мной!
– Я не могу. До конца рабочего дня еще четыре часа. Иди домой. Я скоро приду.
Досада взяла Бессонова:
– Ты не понимаешь… Сегодня произойдет нечто ужасное… Это касается тебя… – Он подошел, схватил ее за руку: – Пойдем!
Настя отдернула руку и, резко встав из-за стола, инстинктивно шагнула назад:
– Ты всегда такой! Не считаешься с моим мнением, ставишь меня в глупое положение… Лишь твоя работа представляет ценность, ведь ты звезда сыска! Куда мне до блестящего профессионала! В твоей жизни я смирная овечка, покорная жена, которой отведена роль домохозяйки…
– Настя, Михеев тебя убьет! Через несколько минут… Прошу, поверь мне! Уйдем!
Она застыла в оцепенении. В ее взгляде промелькнуло недоверие. Лицо ее изменилось – стало жестким и выражало брезгливое презрение.
В дверь постучали, на пороге возник Михеев.
– Здравствуйте… Я, кажется, не вовремя…
– Борис, проходи! – щеки Насти зарделись от смущения.
Михеев протянул ей старинную плакетку – небольшую прямоугольную чеканную толщиной в один сантиметр пластину из меди, на которой рельефно изображалось сошествие монаха в ад. Вся пластина испещрена странными знаками.
– Вот! – он растерянно заморгал. – Нужна датировка предмета…
Бессонов схватил его за грудки:
– Подкатываешь к моей жене?! Ах ты сволочь!! – Николай выхватил из кобуры пистолет и приставил ко лбу айтишника. – Мало того, что воруешь из музея, так чужих жен отбиваешь, ловелас чертов!
– Коля, прекрати немедленно! – закричала Настя. – У нас рабочие связи!..
– Знаю я ваши связи… – Бессонов уже не мог сдерживаться. – Я эту мразь встречал на том свете, и он сознался, что свидания ваши происходили в гостинице «Застава»!
Настя задрожала от потрясения, но, справившись с волнением, стала оправдываться:
– У нас просто взаимовыгодное сотрудничество… Оказываю ему услуги… Пытаюсь подработать… На зарплату шибко не разбежишься…
Николай вырвал из руки Михеева плакетку и, тряся ею перед носом айтишника, говорил:
– Милая, он вор! Крадет экспонаты из суздальского музея, а тебя использует в качестве сообщника!
– Я…я ничего не знала… – у женщины начался нервный тик – неконтролируемое сокращение мышц лица.
В кабинет ворвался Эрик в коралловом костюме с укороченными брюками, набриолиненными волосами и в красных носках. Он радостно-победно возопил:
– А вот и я! – и стал с ходу полить из пистолета.
Следователь прикрылся Михеевым. Схлопотав пулю, айтишник охнул и повалился на пол. Николай, пальнув трижды, и, к своему удивлению, ни разу не попав в цель, юркнул под стол. Эрик возобновил беспорядочный огонь.
Николай закричал:
