Первой среди присланных стала та, где соседская девчонка надела белые гольфы. В качестве школьной формы, выбрано синее платье с белым же передником и рукавом три четверти. Оголённые руки до половины предплечья, открытые участки ног с кажущейся бархатной кожей – всё это служит халвой для взгляда едва проснувшегося мужчины. Весь образ бередит нутро, кровь вновь шумит в голове и полнит чресла. На этой фотографии Ангелина захватила и голову, ракурс тоже нижний, но с образа смущения на лице с отведённым взглядом можно картины писать, и Василий пылко вглядывается вроде в такие знакомые его черты. Ещё недавно шальные отдающие мускусом мысли жили где-то в глубине сознания, на самой границе восприятия, а теперь обрели мощь и плещут образами разошедшейся в эротической истоме фантазии. Юная нимфа в чём-то даже похожа на лосёнка ещё не вставшего крепко на ножки, но уже изящного и красивого в этой высокой худощавой фигурке. Её кожа светится юностью, как молодая листва на деревьях, таким полным жизненного сока салатным цветом.
Василий, сидящий в одной белой майке-безрукавке и трусах, наконец, оторвался от созерцания. Мысли его сейчас о том, что трёх фотографий, конечно же, мало. Будут ли ещё, он не знал, но очень надеялся. Вдруг после его вчерашнего ответа, где был озвучен выбор за третий наряд, пришло новое сообщение:
«Basil, good morning! Представляешь, я оцарапала шею, смотри»...
Следом пришла фотография, что вызвала новую волну жара по телу. Девушка задрала и чуть отвернула голову, чтобы на шее было лучше видно маленькую покрасневшую полоску, но только мужчина испытал возбуждение не из-за неё. Шея, охваченная снизу белым воротничком, предстала во всей красе, даруя пышущему страстью взгляду возможность видеть всю её изящность, скользить по линиям жил и вглядываться в пересекающую их венку. Сверху – точёный подбородок, видна часть ушка, а фоном рассыпаны русые волосы Ангелины, наверняка, пахнущие цветами как вчера. Девушка словно услышала мысли и выслала такую фотографию, что до небес воодушевила Василия, вливая в вены дикую силу, и он написал:
«Тебе надо быть осторожней, Ангелина. Если вдруг что-то подобное случится с тобой – сообщи мне, как сейчас. Учись хорошо».
Экран показал, что собеседник пишет, вскоре примчался ответ:
«Ok, Daddy, you see everything! (краснеющий смайлик) Обещаю! See you!»
Василий предпочёл не отвечать. Ангелина жжёт его каждым сообщением, каждой фотографией. Ей удаётся так подобрать слова, взять такой ракурс на фоне своей девичьей комнаты, что внутри мужчины начинает рычать зверь, алчущий видеть её в форме и без, прикасаться к юному телу и жечься о него, а потом скорее убрать дрожащие руки от греха, могущего затянуть Василия в большую беду. Порочной и преступной страстью болен он, очарован девушкой, которой едва коснулась женственность, но именно такой бутон только-только начавший розоветь жаждет Василий объять всеми из возможных чувств.
День прошёл в потрясающей энергетике. Статьи, что давно висели незаконченными, ибо требовались слишком большие усилия и терпение, журналисту дались легко. Четвёртая или пятая кружка чая вновь оказалась пустой, и Василий пошёл наполнить её. С час назад завезли заказ – пару гамбургеров, наггетсы и несколько пачек с картошкой. Получив удовольствие от ярких вкусов еды, настроение у него только улучшилось, поэтому скорее хочет дописать последнюю большую и важную статью для сайта.
